Бойся своих желаний [СИ]

Нет, родителей Полины я не осуждала. Каждый воспитывает своего ребенка в соответствии со своими представлениями, что такое хорошо, и что такое плохо, вкладывая в него определенные поведенческие установки. Балуя, давая испытать то, чего самому в детстве не хватало, любя, холя и лелея, не понимая, что и чрезмерной любовью, и опекой можно навредить не хуже, чем безразличием. Лучше всего соблюдать золотую середину, давая маленькому человечку больше самостоятельности, любя его, но и наказывая, если дитятю начнет заносить не в ту степь. Хотя это только моя точка зрения и она не подкреплена опытом воспитания собственного отпрыска.

— Полина, — вывел меня из задумчивости голос Алексея. — Переоденься и спускайся в подвал.

— Во что? — решила уточнить я, оглядывая свой во всех отношениях удобный костюм.

— Спортивные брюки и футболка найдутся в твоем гардеробе?

— Угу, а ты говорил, что после обеда, — удивилась я.

— Я передумал, не стоит заниматься на полный желудок, — он опять скрылся в своем кабинете, а я пошла переодеваться.

Трикотажные брюки и футболка нашлись сразу. Одеть их много времени не заняло, и уже минут через пять я была в подвале.

— Присаживайся, — сидящий в позе лотоса Алексей показал мне на место на полу напротив себя. — Начнем с медитации.

И понеслось. Кто бы мне раньше сказал, что раскорячиться в позе лотоса — это так тяжело. Даже не физически, Полькино тело было тренированным. Психологически. Как-то у меня в голове не укладывалось, что мои ноги могут так заплестись. Но ничего, немного попыхтела, и получилось. После этого — уход в астрал, тобишь само расслабление и отрешение от всего, что вокруг меня происходило. Концентрировалась на собственной силе, замершей в районе солнечного сплетения — по крайней мере, пыталась. Отрешиться не получалось. Никак. Вообще. Я отчетливо ощущала, что тело Алексея находится напротив, слышала его мерное дыхание, ощущала запах его туалетной воды с капелькой мускуса и сандала.

— Полина, — одернул он меня. — Такими темпами мы и за год не закончим. А ты что-то про месяц говорила?

— Извини, — вздохнула я и постаралась сконцентрироваться на ощущении тепла в районе солнечного сплетения.

Шел уже четвертый час так называемых занятий. Есть хотелось ужасно. Спина затекла, ноги не гнулись, руки дрожали. А Алексей, развалившийся напротив в принесенном кресле, почитывал мужской журнал и время от времени комментировал мои успехи. Обидно комментировал, не сдерживая себя. Это злило и не давало сконцентрироваться на выполнении задания.

— Бездарность, — бросил он в мою сторону. — Ни на что не способная бездарность. Как тебя только огонь принял?

И вот так постоянно, я понемногу начинала закипать. В душе ворочалось раздражение, собираясь вырваться вовне очередным сполохом силы. Было ощущение, что я сама по себе, а живущий во мне огонь сам по себе. Былого единения как не бывало. Он не подчинялся, бурлил, гневался норовя вырваться наружу. Все силы уходили не на медитацию, а на сдерживание силы в узде. Ничего путного не получалось.

— А может, ничего и нет? А огонь Кольке только привиделся? И не было никакой инициации? Так, всего лишь проснулся небольшой отблеск силы? Ммм?

Я не знала, зачем ему выводить меня из себя. Я встала на ноги и с ненавистью посмотрела на него. На руках заиграли языки пламени, но вот выпустить их в живого человека я не могла, хотя и очень хотелось. Вторя моим мыслям, внутренний огонь удвоил усилия, в попытке вырваться наружу. Мой лоб покрыла испарина, пальцы рук сжимались все сильнее и сильнее. Было только одно желание — выпустить его на волю. Может тогда станет легче. А Алексей как будто и не замечал моего состояния.

— И что? Это все? — он насмешливо на меня посмотрел.

— Милый, — в дверях показалась головка Марины. — Хватит возиться с этой убогой, все равно она ни на что не способна. Пойдем обедать, а ее оставь тут, пусть тренируется хоть всю ночь. Может хоть так что-то получится.

И вот это-то и сорвало внутренний клапан. Ни Алексеевы шпильки, к которым я за несколько часов уже привыкла. Ни ситуация в целом, ни встреча с родителями, которая показала, что ждать мне от них особой поддержки не стоит, последней каплей стала фраза Марины.

Огонь ураганом промчался по всему телу, сжигая одежду дотла, окутывая меня, принимая в свои объятия. Сила пьянила. Я чувствовала, что по мановению моей руки может исчезнуть все, что мне так мешает: и Алексей, и ненавистная Марина, и этот дом вместе с подвалом. Но что-то останавливало.

— Исчезни, — рявкнул он на жену.

Дверь за ней тут же захлопнулась.

Я пылала, пылал пол вокруг меня. Огонь постепенно подбирался к сидящему напротив Алексею, разглядывающему меня с любопытством.

— Останови его у кресла, — потребовал он.

— Не могу, — я чувствовала, что пламя мне не подвластно. Я могла только просить, а не приказывать. И было странное ощущение, что огонь знает о моих потаенных мыслях, о желании «приласкать» Алексея, за эти несколько часов выноса мозга.