Бойтесь данайцев, дары приносящих

От полноты чувств Галя при всех продекламировала: «На далекой звезде Венере солнце пламенней и золотистей, на Венере, ах, на Венере, у деревьев синие листья!» Стоявшие рядом с ними на трибуне военные (много генералов, в глазах блестит от звезд) и важные гражданские слегка покосились в сторону столь восторженной и поэтической младшей лейтенантши, однако ничего не сказали. А от стоящей рядом Жанны (ее тоже взяли, несмотря на опухшую ногу, на полигон) Иноземцева получила незаметный, но внушительный пинок.

– Ты чего? – спросила Галя шепотом.

Жанна (как и она, учительница по образованию) прошипела в ухо:

– Ты кого цитируешь при всех?! Это ведь Гумилев! Он белогвардеец, его в двадцать первом году расстреляли!

– Правда? – удивилась Иноземцева. – А я не знала. – Хотя все она прекрасно знала – просто захотелось похулиганить.

Ближе к вечеру Провотворов (он, разумеется, тоже отправился с ними, ходил всюду, руководил и опекал) вызвал Галину к себе. Он проживал, за неимением более важных персон, в так называемом «маршальском домике», где ночевали перед стартом все ребята, уходившие в полет. В домике царила блаженнейшая прохлада – недавно там установили кондиционеры, едва ли не первые в здешней пустыне. С тех пор как Галя послала его (если выражаться грубо, но точно) во время приема в Кремле, генерал ни разу с ней даже не заговаривал. Она тоже первой не начинала, держала фасон.

Иван Петрович хмуро пригласил садиться – ни дать ни взять строгий начальник (или даже, скорее, военачальник), вызвавший к себе нерадивую подчиненную. Начал издалека и миролюбиво:

– У тебя, Галина, с прочими кандидатками в космонавтки какие отношения?

– Какие? Нормальные. Товарищеские. Даже можно сказать, дружеские. Теплые.

– А вот ты знаешь, например, что они порой допускают нарушения режима труда и отдыха космонавта?

Она вылупилась:

– Что вы, Иван Петрович, имеете в виду?

– Покуривают девчата. Выпивают.

Но Галя, хоть, бывало, и сама сигаретку с другими могла высмолить, и пивка с устатку дернуть, сделала круглые глаза:

– Да что вы, товарищ генерал? Никогда не видела!

– Ладно, допустим. А знаешь ли ты, к примеру, что совсем недавно две твои товарки без разрешения покинули расположение части?

– Понятия не имела, – на голубом глазу отвечала девушка. – И кто это был?

– Ирина и Валентина Маленькая, как вы ее называете. Они уехали с Германом на его автомобиле и провели у него на квартире вместе с ним всю ночь.

– Что вы говорите?!

Он строго посмотрел на нее, а она подумала, не слишком ли переигрывает. Все эти случаи (и несколько других), включая курение и алкоголь, были ей прекрасно известны.

– А знаешь ли ты, к примеру, – продолжал Провотворов, – как Валентина Маленькая отзывается о Вале Большой, которая является, между прочим, командиром вашего маленького, но такого важного отряда?

– Только хорошо она о ней отзывается.

– Да? У меня имеются другие сведения. Например, она говорила, что Валентину слишком испортили партия и комсомол. Каково!

– Ничего подобного, Иван Петрович, я не слышала.

– Да, Галя. По-моему, не хочешь ты быть со мной полностью откровенной. Понимаешь, – задушевно продолжил Провотворов, – срок полета приближается. И следующими в космосе из советских людей будете вы. Точнее, одна из вас. Хотя есть мнение – и я его всячески отстаиваю, – чтобы произвели групповой полет двух советских женщин, – но кто знает, пойдет ли руководство на подобную акцию… Кораблей, как ты знаешь, мало, и они не резиновые. И решение, кто из вас отправится в первый полет, будет зависеть от множества факторов. В том числе и от того, как у кандидата обстоят дела с дисциплиной. Поэтому, Галя: тебе дается важное комсомольское поручение. Ты должна информировать меня о поведении прочих девушек-космонавток.

– Я – первая? – Усмехнувшись, неожиданно переспросила она.

– Что?! – набычился, не поняв, генерал.

– Ну, я первая из девчонок, к кому вы обратились с подобным предложением? Так сказать, по блату? Или вторая? Третья? Пятая? И согласились ли остальные? Или, напротив, вас послали?

– Ты нарушаешь все правила субординации, Галина.

Но она закусила удила.

– Да? А что вас, к примеру, товарищ генерал-майор, будет интересовать о девочках? Курение, выпивка, встречи с парнями, анекдоты про Хрущева?

– Я прошу тебя понять, Галина: то, что я тебе предлагаю, делается исключительно в целях улучшить эффективность вашей подготовки и, в конечном итоге, выбрать для полета наиболее подготовленного и подходящего товарища.

– Того, кто не курит и не пьет, ночует только дома и отзывается о партии и правительстве исключительно положительно.

– Ты, я вижу, – вздохнул Иван Петрович, – совершенно не настроена на сотрудничество.

– Быть вашим сексотом – нет, не настроена.

– Ох, Галина, ты слишком самонадеянна и высокомерна. Похоже, тебе грозит опасность оторваться от коллектива.

– От коллектива? Это от вас лично, что ли?

– Да! Да, от меня. Не забывай: от меня здесь многое что зависит. И поэтому тебе со мной совершенно не следует ссориться.

– А я и не ссорюсь.

– Я вижу. И в Кремле, и сейчас.