Бойтесь напуганных женщин

– А знаешь, в этом что-то есть... – Тоня покрутила в пальцах крошечную рюмку. – Странно, что мне такое даже в голову не пришло, а ведь таким образом можно было бы даже привлечь к нам туристов. Я все думала: такая красивейшая природа, благодатный климат, а люди живут, как бы поточнее выразиться, вприглядку, что ли...

– И построить поблизости дегустационный зал вашего совхоза...

– Мы же не производим готовые напитки, – улыбнулась Тоня, – а только так называемый виноматериал.

– Ну и что же, можно дегустировать напитки из вашего винограда. Допустим, часть платы за сырец получать готовой продукцией. Между прочим, это могло бы быть выгодным делом. Может, раза в два выгоднее, чем этот ваш виноматериал. Хранить его в таких небольших бочках, я видела в кафе... Или вот пусть дегустируют вина, приготовленные вашими народными умельцами вроде Кости и твоей соседки...

– Маши.

– Наверняка здесь живет не одна такая Маша.

– Я смотрю, ты в бизнесе поднаторела, – заметила Тоня со странной ревностью. Надя не успела приехать, как увидела то, что лежало на поверхности и до чего сама Тоня век бы не додумалась.

Да и многие бы не додумались. Русский народ отчего-то в своей массе малопредприимчив. Она знала, что друзья ее родителей, сплошь и рядом имеющие собственные дачи, предпочитают лучше закапывать урожай, чем продавать его... Этакая брезгливость интеллигенции к труду продавца. Тянется она с давних времен, когда торговля не была цивилизованной, а сплошь хамской и когда дородные тетки за прилавками позволяли себе безнаказанно глумиться над нищей – но с высшим образованием! – прослойкой общества.

– Еще бы! – хмуро отозвалась Надя. – Если бы ты знала, как пришлось мне выкручиваться, чтобы найти сбыт нашим цветам... Бизнес! Да я была самой обычной торговкой! Мелкий опт, так это называется. По крайней мере сначала это была всего лишь мелкая торговля. А потом мы начали зарабатывать неплохо. Очень даже неплохо... Говорю – мы, хотя подразумеваю – я. Все-таки Грэг возил меня к оптовикам. По мере надобности...

– Кто мог знать, что, отправляя тебя в Америку, мы не куем твое светлое будущее, а приговариваем тебя к чему-то недостойному. Ты ведь и до того жила неплохо. По крайней мере в городе тебя уже знали как хорошего адвоката... Муж у тебя был не из худших. Ты не захотела его простить, хотя он покаялся. Ладно, тогда подумала я, Америка так Америка. Хочется – хуже, чем болит! В твоей жизни все должно было устроиться так хорошо, что все стали бы тебе завидовать...

– А ведь завидовали. Только не мне, а моему мужу. Такие же лузеры,[2] как он. Они считали, что ему повезло с женой. Американка не стала бы так пахать. Но это все были цветочки...

Теперь она уже основательно помрачнела. Даже на лбу появилась глубокая складка.

– Знаешь, я нисколько не удивлюсь, если выяснится, что меня ищет Интерпол.

Тоня изумленно взглянула на подругу:

– Это шутка у тебя такая?

– Если бы! Ладно, хватит тянуть кота за хвост. В общем, я к тебе приехала спрятаться.

Вместо того чтобы испугаться, Тоня рассмеялась:

– Неужели наше исконно российское неуважение к закону прокралось вместе с тобой за океан?

– Это хорошо, что ты шутишь, – неуверенно проговорила Надя, – но, возможно, когда ты узнаешь все...

– Надеюсь, что узнаю, – мягко проговорила Тоня, приподнимая рюмку с ликером. – Соловья баснями не кормят. Давай вначале выпьем, а потом споешь. – Она опять рассмеялась и, с трудом подавив смех, проговорила: – Прости, что-то на меня некстати веселье напало.

– Да нет, ничего, смейся... Подожди, я кое-что принесу.

Надя ушла с веранды, и видно было, как она включила свет в комнате, в которую Тоня отнесла ее вещи.

– Вот смотри.

Она поставила на пол небольшую стопку книг.

– Ты привезла с собой книги? – удивилась Тоня, коснувшись рукой переплета. – Да какие толстые! Читаешь в подлиннике? Жаль, я не настолько знаю английский язык. Разве что со словарем.

– Ничего, это содержание станет понятно тебе и без словаря.

Она взяла верхнюю книгу, положила на столик перед Тоней и открыла ее не глядя.

Внутренность книги была предварительно выпотрошена, неумело вырезана ножом, и все опустошенное пространство оказалось заполнено пачками долларов. Тоня взяла наугад следующую книгу – то же самое.

– Сразу видно, боевики ты смотрела, – пробормотала она. – А как же через контроль ты все это пронесла?

– И не говори. Решила – будь что будет. Американцы вообще не проверяли. А наши спросили, что за книги, я сказала: «Словари. Я переводчица». Они и не стали просматривать. Это ведь и в самом деле словари...

– И сколько здесь денег?

– Двести тысяч долларов.

– Не хило!.. Заработала?

– Украла.

Тоня внимательно посмотрела на подругу, как бы проверяя: она не ослышалась?

– Да-а... Чтобы тебя до такого довести, надо постараться... И где ты их взяла?

– У мужа.

– Кто-то говорил, лузер, то да се. Хотя однозначно у неудачников не бывает таких денег. Надюша, ты выдаешь мне информацию кусками, потому я и не могу ее как следует осмыслить. И тем более дать оценку.

Надя неуверенно улыбнулась, точно прислушиваясь к собственным словам: