Бойтесь напуганных женщин

– Не ворчи! – благодушно отозвалась Надя. – Я хочу, чтобы мои гости восторгались этой скульптурой, которую у тебя во дворе никто не видит! Вот посмотришь, в поселке начнется мода на большие деревянные скульптуры, и лучше этой рекламы тебе ничего не придумать. Ты сможешь до глубокой старости строгать всех этих экзотических животных и зарабатывать на этом огромные бабки! Даже странно, что тебе самой такая мысль в голову не приходила... А как ты думаешь, могут у верблюда быть голубые глаза?

Она тут же побежала в дом и принесла жидкие голубые тени. Стала на табуретку и некоторое время рисовала. Потом ступила на землю и отошла чуть подальше. Любоваться.

– Правда же он прелесть?.. Знаешь, в столицах мода на всяких там экзотических животных, но с ними возись, корми чем-то особым, таскай за собой, а тут – великая художница Раздольного Антонина Титова сделает тебе такое животное, какого ни у кого не будет. И всего за несколько тысяч рублей... Кстати, в самом деле, смотри не продешеви! Скульптура! Эксклюзив! Это дорогого стоит...

Надя как в воду глядела. Не успели гости усесться за стол, как то один, то другой вызывали Тоню на разговор, чтобы договориться: как бы купить у нее какую-нибудь зверушку?

И каждый говорил:

– Я тебе хорошо заплачу, ты не думай!

Вроде неудобно брать деньги со своих, но Тоня не видела другого выхода. Если и в самом деле ей придется делать деревянные скульптуры на продажу, следует определиться, сколько за такую работу брать.

– Не волнуйся, – с другого края стола проговорила Надя, – я все возьму в свои руки и буду продавать скульптуры, понятное дело, под процент.

Нарочно говорила так громко, чтобы и сидящие за столом знали: дружба дружбой, а табачок врозь. В противном случае, она догадывалась, народ станет просить у Тони скидок, а она женщина слабая, начнет отдавать за бесценок.

Новоселье превратилось прямо-таки в народное гулянье. Надя успела купить даже музыкальный центр, и теперь со двора ее неслась громкая музыка, отражаемая горами многоголосым эхом. Нет-нет да кто-то из неприглашенных заглядывал в отворенную настежь калитку. Его тут же втаскивали во двор, теснились, сажали за стол. А потом начались танцы, так что припозднившиеся посельчане могли занять место за столом, из-за которого только что прежде сидящий выскакивал в круг.

Надя тоже все время танцевала, так что очередная Валя или Вера сами отправлялись на кухню, чтобы подложить на тарелки еще закусок.

«В какие же деньги все это выльется?!» – невольно думала Тоня, пораженная размахом веселья. Все-таки она не могла бы вот так без оглядки кормить и поить всех желающих.

После новоселья Тоня хотела остаться и помочь Наде убрать со стола.

– Брось! – рассмеялась та и за руку оттащила ее от стола. – Девчонки сами все уберут.

Она кивнула на девочек-погодок Красивских, которые в одинаковых кружевных фартучках – небось опять Надька выпендрилась! – уже носили посуду к большому тазу в кухне. Канализации в доме пока не было.

– Тебе не кажется, что ты приобретаешь замашки крутой вумен?.. – опять начала было выговаривать Тоня.

– Считаешь, я их эксплуатирую?

– А ты считаешь, что нет?

– Если хочешь знать, Красивские сами предложили мне помощь, и отказывать им было глупо. К тому же я решила, что все продукты, оставшиеся от праздника, они могут взять себе. А осталось оч-чень много!

В семье Ивана и Софьи Красивских было десять детей. Иван работал водителем в совхозе, а его жена сидела дома. Да и где она могла бы работать с таким-то выводком!

Дети были погодками, самой старшей – Лилии – четырнадцать лет.

Посельчане рассказывали, что Иван страшно хотел мальчика, а первой родилась девочка.

– Промахнулся, Ванька? – ржали над ним мужики. – Ты бы у Егора спросил, как надо и куда.

У Егора было трое сыновей.

– Мы и сами с усами! – хмуро отзывался Иван. И строго говорил едва отошедшей от родов Софье: – Опять будем пытаться.

Но и второй ребенок оказался девочкой. И третий.

– Больше не буду рожать! – кричала в роддоме Софья. – Под угрозой расстрела – не буду!

Под угрозой расстрела, может, и не стала бы, а под ласками мужа обо всем забыла и согласилась попробовать четвертый раз.

На этот раз попытка себя оправдала: родился мальчик. Его назвали Виталием в честь Сониного папы.

Красивские так радовались мальчику, что не заметили, как Софья опять забеременела.

– Пойду на аборт, – заявила она решительно.

– Что ж, можно и аборт, – согласилась районный гинеколог. – Тем более что у вас уже четверо детей. Но все равно я вас должна предупредить: если сделаете аборт, детей у вас больше не будет.

– Вот видишь, природа все решит за нас, – сказала Соня мужу.

– А вдруг это тоже мальчик? – задумчиво произнес Иван. Ему казалось, что убивать в утробе мальчика – страшный грех.

Он не ошибся: пятый тоже оказался мальчиком. И шестой. И седьмой. И восьмой. И девятый. И десятый. Видимо, с перепугу Сонина яйцеклетка хватала только мальчишек.