Бойтесь напуганных женщин

Странно, от того, что он так, может, и не слишком изящно шутил, у Тони внутри стал размерзаться некий комочек, который до сего времени не давал ей свободно вздохнуть. Все-таки она никогда не могла наплевать на отношения между мужчиной и женщиной. Мол, подумаешь, ночь вместе провели. Не считайте секс поводом для знакомства!

Рассказы подруг о мужчинах-разовиках, то есть тех, с кем у них был мимолетный секс, ее не вдохновляли. Никому не приятно, что его используют, и не обращать внимания на интим она все равно не могла. Вон даже Наде так и не рассказала о мужчине одной ночи.

– Посмотрели? – встретил их дежурным вопросом Леонид Петрович.

– Красиво, – сказала Тоня.

– То-то же, а ты уезжать собралась...

– Когда? – изумилась Тоня.

– Не собиралась? Ну значит, мне наврали. И правильно, в поселке будущего должны жить не только земледельцы и виноделы, но и свой заслуженный художник.

Тоня, не выдержав, прыснула:

– Это кто ж мне такое звание даст?

– Мы дадим представление в край, – не моргнув глазом заявил директор. – Вот торжественно откроем наш музей под открытым небом, начнут к нам разные знаменитости ездить. И станут спрашивать: кто же такую красоту придумал? А мы им: наша художница, Титова Антонина Сергеевна!

Но Тоня слушала его вполуха. Так, как, наверное, слушали многие посельчане, когда директор в очередной раз рисовал им картину светлого будущего. Они даже не замечали, что шажок за шажком, метр за метром их директор подвигался к своей цели. И вот уже стали жить лучше. И завели свой кинотеатр, маленький, на сто двадцать посадочных мест, но ведь он есть. И картины в нем показывают самые современные. Не какие-нибудь сто вторые копии, а самые первые, без обрыва и хрипов.

И уже кто-то роет котлован под будущее кафе...

– Титова? А почему – Титова? – шепотом спросил ее Лавр. – Насколько я помню, ты брала фамилию мужа – Страхова.

– А я взяла саморазвод! – пошутила она.

Отвинтила колпачок у фляжки – по салону поплыл запах хорошего коньяка.

– Вы что это, тайком употребляете? – обернулся к ним директор, протягивая руку к фляжке. – Надо по старшинству!

– Лавр ноги промочил, – сообщила ему Тоня.

– Видишь, промочил, а у меня внутри сухо, как в пустыне, – сказал Леонид Петрович, отпивая коньяк прямо из фляжки. – Хорошо! – мечтательно проговорил он. – Вот и я подумываю, не открыть ли нам цех по производству коньяка? Съезжу к Шовгенову, посмотрю на его виски, да и сам займусь чем-нибудь этаким...

Он вздохнул и вернул фляжку Тоне.

– А если и вправду промочил, так ты, Титова, займись мужиком. Простудится – будешь виновата. Ноги там ему попарь или еще что, а то и к бабке Суворовой за травой сбегай. Ты же знаешь, болезнь лучше предупредить.

– Ничего со мной не случится! – отозвался Лавр.

– Береженого Бог бережет, – строго сказал ему директор и наказал водителю: – Молодых людей отвези к Титовой домой, потом за мной заедешь.

Он вышел у дирекции совхоза, а водитель и вправду доставил Тоню с Лавром к ее дому.

Тоня мысленно вздохнула: опять ей придется что-то выяснять, какие-то отношения налаживать. «А ты как раз вывесила мозги на просушку! – отчего-то развеселился внутренний голос. – И теперь ленишься приводить их в рабочее состояние».

«Ленюсь, – согласилась она, – когда привыкла плыть по течению, трудно заставить себя взяться за весла».

– Так ты что, рядом с моей квартирной хозяйкой живешь? – вполне натурально удивился Лавр, после чего всякие подозрения в его адрес моментально отпали.

– Так совпало, – пожала плечами Тоня, открывая калитку.

Он медленно вошел, оглядываясь по сторонам. Тоня опустила глаза и возле куста сирени увидела свои вещи, в которых вчера обливалась. Она нарочно пошла справа от Лавра, закрывая собой неприглядное зрелище. Это же надо, не убрала следы своей психологической оргии!

– Разувайся! – войдя в дом, скомандовала она Лавру и побежала на кухню греть воду. У нее в специальной пристройке стоял газовый баллон, так что Тоня пользовалась газовой плитой.

По пути она забежала в свою комнату, переоделась в лосины и футболку. Возвращаясь, привычно взглянула на себя в зеркало: на щеках ее цвел румянец, глаза этак живенько блестели.

– Сейчас чайник закипит, будем греть тебя с двух сторон: парить ноги и поить чаем с малиной. Пропотеешь, согреешься, а завтра будешь как огурчик...

– Ты изменилась, – сказал Лавр дежурную фразу. – Я имею в виду здесь, в этих горах, ты стала другой. Впрочем, ты и раньше была красива, а теперь просто расцвела. Мне тогда ты все же казалась такой бледной и... анемичной, что ли...

– Что, анемичной? – расхохоталась Тоня. – Понятно, отчего теперь я кажусь тебе здоровой. Немного румянца благодаря свежему воздуху, никакого контроля за режимом питания, бутерброды на ночь... Ты не пробовал вырезать из дерева скульптуры?

– Зачем? – не понял он.

– Просто это требует определенных усилий и крепких рук. У меня прежде мечта была: резьба по дереву. Здесь вот и осуществилась. Женщины этим редко занимаются. Считается неженским делом... Между прочим, на речке я задавала тебе вопрос, а ты не захотел на него ответить...