Бойтесь своих желаний

– Попробуй. – И вцепилась руками в кресло. Еще и глаза закатила, для пущего эффекта. Жаль, темно на улице, иначе бы хороший получился концерт без заявок для прохожих и соседей в окнах: "местный олигарх насильно вытаскивает из своего внедорожника бессильную пленницу, находящуюся в состоянии, близком к коме". Можно было бы для эффекта еще рот раскрыть, но никто не увидит и не оценит. А Пашка от такого зрелища может сам в кому упасть. От хохота. Проверяли уже – результат всегда одинаковый. Зрителей откачивать приходится.

Пока я ломала комедию, он как-то подозрительно затих (может, подавился?). Из любопытства приоткрыла один глаз и тут же обратно закрыла: лицо упыря оказалось в опасной близости с моим. Что он опять придумал?

– Лен, выходи по-хорошему, иначе заставлю.

– Не получится. Не таких обламывали.

– Ну ладно. Я предупредил. – И укусил, собака, за шею! Ну, как укусил – прихватил слегка кожу, не больно, а щекотно. От неожиданности я руки от сиденья отцепила, пытаясь его оттолкнуть. В этом-то и была ошибка: он схватил меня за запястья и просто выдернул из машины, тут же плотно прижал – видимо, боялся, что вырвусь. И стоял так долго.

– И что? Мы какую-то статую изображаем? Или временный провал в памяти? Забыл, что хотел сделать? Напоминаю: Паша хотел отправить Лену домой. Срочно. Как слышишь меня, мозг? Прием-прием!

– Нравится тебя держать. Вот и все. Сейчас пойдем.

Ах, тебе нравится? Ну, фиг с тобой – держи. И начала медленно оседать на землю. У меня так племянник делает: если не хочет, чтобы его держали, просто стекает киселем – не поймать. И от страха, что упадет, аккуратно отпускаешь. У него вся слабость тут же проходит – и несется пацан в неведомые дали. Но. Просчиталась. Упустила тот факт, что рост у нас разный – там, где у Сережки заканчивается макушка, у меня находится пупок. Поэтому Пашка легко меня перехватил и снова поставил на ноги. Только крепче взялся – практически страстные объятья получились. Ну, а что? Вокруг темно, соседи – не мои. Пусть любуются. А из меня просто прёт актриса. Не иначе – к истерике…

– Лен, ты что? Тебе плохо?

– Ага. Помираю. К земле тянет. Отпусти, добрый молодец! Дай издохнуть на воле. – Зря, конечно, опять начала хохмить – весь эффект насмарку. Упыря моего личного отпустило. Даже, похоже, психанул:

– Слушай, сколько тебе лет? Ведешь себя, как маленькая…

– Давно за шестьдесят. Меня за растление твое посадят. Ты ж мне, чай, во внуки годишься.

– А я бы сказал, что шесть. Не на много умнее.

– Тогда тебя посадят.

– Все. Надоела. – Ура, добилась своего – сейчас отстанет! Ага, фиг там был: этот зараза закинул меня на плечо и потащил. Нужно сказать, легко. Я впечатлилась. До того сильно, что заткнулась на пару минут, но потом, все-таки, не удержалась:

– А по лестнице, без лифта – слабо? – Сложно, конечно, говорить в спину, когда тебя за задницу держат, а под коленями – подстраховывают. Не услышал, наверное. Ну, и пускай несет. Переживу, все равно не отделаться, так пусть хоть на руках поносит.

Слабак, в лифт занес, а потом поставил. В квартиру заходила уже на своих двоих: все-таки, долго притворяться идиоткой не могу – не хватает практики. Но я научусь. У меня впереди – масса времени.

– Заходи, раздевайся. Я сейчас ужин с доставкой закажу.

– Не хочу.

– Чего не хочешь?

– Раздеваться не хочу, и проходить – тоже. У меня плохие ассоциации с этой квартирой. Здесь дух болезни ходит.

– Слушай, Лен, прекращай придуриваться. Хватит.

– А я на полном серьезе – сейчас передохну и пойду обратно. Вниз сама спущусь, без твоей помощи.

Не выдержали нервы поганца – молча снял куртку, ботинки и ушел на кухню. Куда-то звонил, что-то говорил – я не прислушивалась. Последние полчаса ненормальной веселости сменились полной апатией: силы иссякли. Как была, в пальто и сапожках, так и осталась сидеть на пуфике, закинув голову на стену и вытянув ноги. Даже шевелиться не получалось. Даже, похоже, задремывать начала. Да, пора бы уже пить что-нибудь успокоительное. Иначе, от нервов одни лохмотья останутся.

– Лена, ты все еще здесь? – Снова этот противный голос. Как же он меня достал…

– Нет. Это ее призрак. Лена ушла домой. А я остался, чтобы тебя мучить.

– Ты всегда такая вредная?

– Ты меня не видел в период ПМС. Тогда я просто становлюсь ведьмой. Все швабры в радиусе ста метров нервно перебирают щетиной – ждут, что я сейчас полечу. Веники позорно прячутся – боятся, что не выдержат…

– Мне кажется, у тебя мозги набекрень.

– Ага. Ты счастливчик – выбрал самую лучшую. Не жалеешь, что зря старался?

К сожалению, ответить он не успел: в домофон позвонили. А через пару минут в дверь ломился курьер с увесистыми свертками, из которых чем-то изумительно пахло.

Только сейчас я поняла, как проголодалась. И этот веский аргумент победил все капризы: я молча сняла сапоги, пальто и направилась в ванную. В спину мне, похоже, смотрели уже две пары глаз (курьер уйти не успел, ждал оплату).

– Милая моя, ты куда? Тебе нехорошо?

– Мне замечательно. Я руки мыть пошла. И никакая я тебе не милая.

За спиной послышалось: