Бойтесь своих желаний

– С ней все так, просто когда ты обращаешься ко мне по фамилии, я думаю об армии, а не о любимой женщине.

– Миш, а в ту ночь, когда ты проснулся…

– Мне приснился кошмар, – быстро отвечает он.

– Поделишься?

– Нет.

– Почему?

– Потому что ужасы войны не для твоих нежных ушек, маленькая. Я не хочу, чтобы ты даже приблизительно знала, что там происходит.

– И часто у тебя случаются кошмары?

– За последний год впервые.

– Это я так плохо на тебя влияю?

– Думаю, причина не именно в тебе, а в том, что в моей жизни появился еще один дорогой мне человек.

– Я?

Упираюсь подбородком в Мишину грудь, а он, улыбнувшись, целует меня в нос.

– Ты, конечно. Организм сразу переходит в состояние боевой готовности, чтобы защитить тебя. Нервная система перестает работать в обычном режиме, снова включаясь на полную мощность, чтобы не пропустить момент опасности.

– А он есть?

– А ты это подсознанию объясни, что я уже долгое время живу в мирной обстановке. Это пройдет, Уль.

– Это не впервые, да?

– Не впервые. Но теперь я научился этот процесс контролировать.

– Миша, а ты вроде говорил, что твоя мама – регистратор в ЗАГСе. – Я решаю перевести тему разговора на более приятную.

Он усмехается.

– Хочешь замуж?

– Нет, – вздыхаю. – Но если у тебя появится желание жениться, то какие у меня шансы отпетлять?

– Нулевые, – самодовольно заключает он.

– Ну вот. Я вообще не к тому спрашивала. Вчера Инна Владимировна сказала, что они с твоим отцом бросили работу.

– Отец бросил, – поясняет Миша. – Он ушел с работы, а мама перевелась в районный ЗАГС из городского, чтобы ближе было ездить на работу.

– Она просто ну совсем не похожа на тех регистраторов…

– В платье из шторы? – перебивает Миша со смехом, а я киваю. – Мама ломает стереотипы.

Мы еще некоторое время молчим каждый о своем, а потом Миша треплет мои волосы уже без былой нежности и трепета.

– Идем. Мама должна была испечь шоколадные кексы на завтрак.

– Слушай, ты и правда любишь шоколад, да?

– Откуда уже узнала?

– Пока мы вчера убирали на кухне, мне многое поведали о тебе. Кстати, Инна Владимировна обещала мне показать твои детские фотографии, но уже в следующий раз, потому что… – Я поднимаю голову и смотрю на настенные часы, а потом со стоном падаю на Мишину грудь. – У нас времени только собраться, позавтракать и домчать на работу. М-м-м, не хочу, – капризничаю.

Миша целует меня в макушку и смеется.

– Обещаю вечером устроить тебе марафон сладостей и обнимашек. Живот болит?

– Пока нет. Но я же еще не вставала, а в горизонтальном положении он почти никогда не болит.

– Тогда давай будем подниматься и лечить твой живот, если понадобится.

Миша усаживает нас на кровати, но все равно не отлепляется от меня. Обнимает и гладит, периодически целует то в висок, то в макушку, то в щеку. Я жмурюсь, как довольная кошка.

Глава 20

– О-о-ох, – стону, наконец заваливаясь на кровать прямо поверх одеяла.

– Да что ты стонешь, как будто у тебя месячные первый раз в жизни? – негодует Дина, а потом дергает подо мной одеяло, вынудив перекатиться набок. Откидывает его и тычет на постель пальцем. – Ложись давай нормально. Дурочка. Почему не взяла выходной? Знаешь же, что спина будет колом к концу дня! – Она вычитывает меня, пока я переползаю на простынь, а потом бережно укрывает одеялом. – Уля, блин, ну сколько раз уже такое было? Теперь вместо одного дня ты проваляешься три.

– Я думала, обойдется. С утра ничего не болело. Живот немного тянул и все.

– И все, – перекривляет меня подруга, скривившись, а я натягиваю одеяло на нос и улыбаюсь под ним. Даже заботится она как строгий учитель. А потом совсем непедагогично ругается на немецком, а я хихикаю.

– На этом языке даже маты звучат так, как будто ты только что приказала использовать оружие массового поражения.

Дина фыркает и улыбается.

– Ладно, пойду принесу таблетки, а ты валяйся.

– А можно мне в гостиную? Там телек.

– Что ты меня спрашиваешь? Взрослая уже.

Завернувшись в одеяло, словно в кокон, я медленно ползу к дивану. Спина уже разболелась так, что я практически не чувствую ее от лопаток и до середины ягодиц. Дина приносит мне таблетки и заставляет выпить стакан теплого молока с медом. Это всегда помогает, но сегодня я просто помираю от боли. Сворачиваюсь клубочком, делаю телевизор тише и понемногу проваливаюсь в дремоту. Краем уха слышу, как Дина что-то делает на кухне, потом шуршит шторами, закрывая их. Я благодарна ей за эту заботу, за то, что свет не режет глаза, но сил высказать это вслух уже нет. Слышу, как подруга тихо разговаривает по телефону, и все. Дальше я проваливаюсь в сон, как только таблетки начинают действовать. Следующее, что я слышу – это тихий шепот у самых моих губ и чувствую запах мороза, смешанный со ставшим уже родным мужественным ароматом туалетной воды Миши. Улыбаюсь сквозь сон.

– Белочка, маленькая моя.

– Миша, – выдыхаю шепотом.

– Как ты, красавица?

– Плохо, – отвечаю капризно. На самом деле уже не так и плохо, просто хочется похныкать и на ручки.

– Поехали ко мне?

Я резко распахиваю глаза и со злостью смотрю на Мишу.