Бойтесь своих желаний

Карина сжимала кулаки и закрывалась в комнате.

А когда Татьяне исполнилось три годика, супруги подали документы на развод.

Виктория Алексеевна пребывала на грани отчаяния, ей было невыносимо видеть, как жизнь ее любимой Кариночки рушится, подобно песочному домику.

Определив Танюшу в детский садик, Карина вернулась на работу в «Гастроном». Дни пролетали незаметно, Таня подрастала, Виктория Алексеевна старела, а Карина… Карина пошла не по той дорожке.

Виктория никогда не забудет день, когда Карина вернулась с работы позднее обычного.

Плюхнувшись в коридоре на галошницу, она вытянула вперед ноги и, облокотившись спиной о стену, закричала:

– Танька, где ты там? Иди посмотри, что у мамки для тебя есть.

Семилетняя Татьяна вышла из комнаты и в нерешительности замерла у двери.

– Мамуль, что с тобой?

– Со мной? Ничего.

– А почему ты такая?

– Какая? Эй, зайка, с мамочкой все хорошо. Смотри, – Карина выудила из сумки плюшевую игрушку. – Это тебе тетя Зина подарила. Играй на здоровье.

Взяв медведя, Таня покосилась в сторону комнаты Виктории Алексеевны.

– Бабушка уже спит, у нее сегодня голова весь день болела.

Карина понизила голос до шепота:

– Ну пусть спит, мы с тобой тоже сейчас перекусим и баиньки отправимся. – Карина стянула сапоги, встала и мешком рухнула на пол.

– Мама! – Таня бросила медведя и подбежала к родительнице.

– Тиша… тише… у меня голова закружилась.

– Ты ударилась?

– Нет, я…

В коридор выбежала Виктория.

– Девчонки, что у вас творится, почему шумите?

Растянув губы в пьяной улыбке, Карина пробормотала:

– Мамуля, как ты себя чувствуешь? Танюха говорит, у тебя голова болела? Сейчас получше?

Бузанова приблизилась к дочери.

– Ты пила?

– Да ну, мам, брось. Мы с Нинкой по рюмашке коньячку опрокинули. У нее сегодня день рождения был. Ты Нинку-то помнишь, ма? Ну, она у нас еще ночевала года два назад, такая блондиночка шалавской наружности.

Схватив Карину за руки, Виктория в два счета поставила ее на ноги.

– Не смей, Карина, не смей больше пить! Неужели ты забыла свою… – Бузанова перевела взгляд на Таню и прошептала: – Ты забыла Елену? Забыла собственное детство?

– Я помню, – отмахнулась Карина. – Сказала же, день рождения у Нинки был. Че ты разошлась? Я что, не имею права выпить? Отойди от меня, мне нужно в ванну, меня… Меня тошнит.

Бросившись в ванную, Карина припала к раковине.

Испуганная Танюша прижалась к Виктории и спросила:

– Бабуль, а кто такая Елена?

– Никто, детка. Иди, ложись спать, завтра в школу рано вставать.

– А как же мама?

– О маме я позабочусь. Иди, солнышко, иди.

Стоило Танюше заснуть, как Виктория устроила разбор полетов Карине.

– Своим поведением ты напугала Таню.

– Не преувеличивай, Танька у нас девчонка не из пугливых.

– Поклянись мне, что никогда не притронешься к спиртному. Поклянись, или я…

– Или что?

– Карина, не испытывай моего терпения.

– Ладно, ладно, клянусь. Больше ни-ни. Ни грамма! Ты довольна?

Бузанова погрозила дочери пальцем.

– Помни, ты обещала.

* * *

Восьмиклассница Татьяна Жучковская возвращалась из школы, когда местные мальчишки, окружив девушку, закричали:

– Танька, Танька, а мы вчера опять твою мать видели. Она у магазина пьяная валялась, а рядом с ней собака бездомная спала.

– От твоей матери так несло помойкой, что в магазин нельзя было зайти.

– Вы обознались, – буркнула девушка и прибавила шаг.

– Ага, как же, обознались. Твою мать во всей округе знают.

– Точно, она алкашка еще та.

– Сейчас кто-то схлопочет. – Таня остановилась.

Мальчишки бросились врассыпную.

– Танькина мать алкашка! Танькина мать алкашка! – кричали они.

– Она спит на улице вместе с собаками!

– И от нее воняет!

Жучковская побежала домой.

Ворвавшись в квартиру, она бросила сумку на пол и топнула ногой.

– Я больше так не могу! Они меня достали! В школе вечно подкалывают, на улице прохода не дают. Бабуль, ну сколько это может продолжаться?

– Опять обзывали?

– Местная мелюзга.

– О-хо-хо, – Виктория Алексеевна вздохнула. – Малы они еще, поэтому и дразнят. Не понимают, что у людей горе, здесь впору слезы лить, а не насмехаться.

– Но я же живой человек, ты представь на минуту, каково мне.

– Я знаю, детка, знаю. Но мы не в силах повлиять на ситуацию. Придется терпеть.

– Я ей этого не прощу, она мне всю жизнь испортила. Семь лет пьет горькую, не просыхая. Господи, сколько унижения я пережила! Точно говорят, яблоко от яблони…

Виктория Алексеевна вздрогнула.

– Что ты сейчас сказала?

– Бабуль, мне все известно. Я в курсе, что ты не родная мать матери, и про нашу бабку Елену тоже знаю.

– Кто рассказал?

– Мать же и рассказала. Еще два года назад, нажралась в зюзю и пустилась в воспоминания. Говорила, что в ее пьянстве виноваты гены.

Бузанова схватилась за сердце.

– И ты молчала?

– Бабуль, ты не переживай, мне наплевать, что мы не состоим в кровном родстве, для меня ты всегда будешь моей любимой бабулей.

Виктория заплакала.

– Танечка, внучка.

Татьяна смахнула с лица прядь волос.

– Где мать?

– Ушла еще утром, с тех пор не появлялась. Небось опять у ларька с собутыльниками стоит.

– Я пойду посмотрю.

– Тань, не надо.

– Надо! Наклюкается опять, уснет на земле, меня тогда вообще затравят.