Бойцовский клуб

Тайлер с Марлой не ложились спать почти всю ночь в соседней со мной комнате. Когда Тайлер проснулся, Марла уже испарилась назад, в «Регент Отель».

Я сказал Тайлеру, что Марле Зингер не нужен любовник, ей нужен психиатр.

Тайлер сказал:

— Не называй это любовью.

Короче говоря, теперь Марла влезла, чтобы разрушить ещё одну часть моей жизни. Всё время после колледжа я приобретал друзей. Они женились. Я терял друзей.

Отлично.

«Ясно», — сказал я.

Тайлер спросил, это проблема для меня?

Я — сведённые кишки Джо.

«Нет, — сказал я, — всё в порядке».

Приставь пистолет к моей голове и окрась стену моими мозгами.

«Просто здорово», — говорю я. Правда.

8

Мой шеф послал меня домой из-за всей этой засохшей крови на моих брюках, чем очень меня обрадовал.

Дыра, пробитая в моей щеке, никогда не заживёт. Я иду на работу, и мои подбитые глаза — это два чёрных бублика вокруг тоненьких дырочек, сквозь которые я смотрю на окружающий мир. До сегодняшнего дня меня здорово выводило из себя то, что я стал настоящим мастером Дзен, и никто даже не заметил. По прежнему, впрочем, я немного балуюсь с ФАКСом. Я пишу маленькие стишки ХАЙКУ и ФАКСую их всем вокруг. Когда я прохожу мимо людей в коридоре на работе, я становлюсь полностью ДЗЕН прямо в каждой враждебной паре ГЛАЗ.

Пчёлы сбегают.

Трутень может улететь.

Матка — их раба.

Ты отвергаешь все владения мира и свою машину и идёшь жить в снятый дом в токсической загрязнённой части города, где поздно ночью ты можешь слышать, как Марла с Тайлером у него в комнате называют друг друга жопоподтирачкой.

«Возьми это, жопоподтирачка».

«Сделай то, жопоподтирачка».

Проглоти это. Успокойся, крошка.

Просто по контрасту, это делает меня спокойным маленьким центром вселенной.

Меня, с моим подбитым глазом и засохшей большим чёрным пятном кровью у меня на штанах, я говорю ПРИВЕТ каждому человеку на работе. ПРИВЕТ! Посмотрите на меня. ПРИВЕТ! Я настолько ДЗЕН. Это КРОВЬ. Это НИЧТО. Привет. Всё — ничто, и это так клёво — быть просветлённым. Как я.

Вздох.

Посмотри. За оком. Птица.

Мой шеф интересуется, моя ли это кровь.

Птица летит по ветру. Я пишу маленький хайку у себя в голове.

Совсем без гнезда

Птица зовёт мир домом

Жизнь — лишь работа

Я считаю на пальцах: пять, семь, пять.

Кровь, она моя?

Да, говорю я. Частично.

Это неправильный ответ.

Как будто это большое дело. У меня есть две пары чёрных брюк. Шесть белых рубашек. Шесть пар нижнего белья. Минимум для выживания. Я иду на бойцовский клуб. Такое случается.

— Иди домой, — говорит мой шеф, — переоденься.

Мне начинает казаться, что Тайлер и Марла — это один и тот же человек. Кроме, разве что, их трахулек каждую ночь в комнате Марлы.

Делать это.

Делать это.

Делать это.

Тайлер с Марлой никогда не находятся в одной комнате. Я никогда не видел их вместе.

Хотя вы ведь никогда не видели меня и Жа Жа Габора вместе, но это не значит, что мы — один человек. Просто Тайлер не выходит, когда Марла по близости.

Но для того, чтобы я мог постирать брюки, Тайлер должен показать мне, как делать мыло. Тайлер наверху, а кухня наполнена запахами гвоздики и палёного волоса. Марла лежит на кухонном столе, выжигая на внутренней стороне ладони своей гвоздичной сигаретой и называя себя жопоподтирачкой.

— Я приветствую своё гниение и разложение живьём, — говорит Марла вишенке на конце сигареты. Марла ввинчивает сигарету в мягкое белое тело своей руки. — Гори, ведьма, гори.

Тайлер наверху, у себя в спальне, разглядывает свои зубы в моём зеркале, и говорит, что он нашёл мне работу официантом на подмене.

— В «Прессман Отеле», если ты можешь работать по вечерам, — говорит Тайлер, — работа поддержит в тебе здоровую злость.

«Да, — говорю я, — какая разница».

— Они заставят тебя одеть белый галстук бабочкой, — говорит Тайлер, — и тебе нужно будет быть там в белой рубашке и чёрных брюках.

Мыло, Тайлер. Я говорю: «нам нужно мыло. Нам нужно сделать немного мыла. Мне нужно постирать брюки».

Я держу ноги Тайлера, пока он двести раз качает пресс.

— Чтобы сделать мыло, нам нужно перетопить жир, — Тайлер просто набит полезной информацией.

Кроме своих трахулек, Марла с Тайлером никогда не находятся в одной комнате. Если Тайлер где-то рядом, Марла его не замечает. Это наверное наследственное. В точности так мои родители были невидимы друг для друга. А затем мой отец уезжал, чтобы устроить новые выборы.

Мой отец всегда говорил:

— Женись до того, как секс станет рутиной, или ты никогда не женишься.

Моя мать говорила:

— Никогда не покупай ничего с нейлоновой молнией.

Мои родители никогда не говорили ничего, что ты мог бы вышить на подушке.

Тайлер качнул пресс сто девяносто восемь раз. Сто девяносто девять. Двести.

Тайлер одет во что-то наподобие фланелевого купального халата и вьетнамки.

— Выгони Марлу из дома, — говорит Тайлер, — Пошли Марлу в магазин за банкой щёлока. Щёлока в хлопьях. Не кристаллического. Просто отделайся от неё.

Мне снова шесть лет, и я передаю сообщения туда — сюда между моими незнакомыми друг с другом родителями. Я ненавидел это, когда мне было шесть лет. Я ненавижу это сейчас.