Бойцовые псы

— Хвалёное московское гостеприимство, — сказал Канищев виновато. — Расспрашивали о тебе. Хотят сотрудничать. Пушкина цитировали на этот счет, когда пару бутылок уговорили.

— Какого ещё Пушкина? — недовольно сказал Каморин. — Что ты мне мозги полощешь! Я тебя за чем туда посылал? Вот приедешь и за все расходы мне отчитаешься! Седов снова взял у гостя трубку. — Любаша, пойди свари нам кофейку, — сказал он.

— У вас там девки? — спросил после паузы Каморин.

— Ну, — мотнул головой Седов для убедительности, как если бы на другом конце провода это можно было увидеть. — Я насчёт Пушкина. «„Всё куплю“, — сказало злато. „Всё возьму“, — сказал булат». Помните? В восьмом классе проходили.

— И что?.. — настороженно спросил Каморин.

— Так вот я и говорю. Почему бы им, золоту и булату, не спорить, а объединить усилия? И перейти на «ты»?

— С партнерами, которым доверяю, только на «вы», — хмыкнул Каморин. — Из уважения, которое ещё надо заслужить. Ты хоть знаешь, кто я? С чего вдруг ты ко мне такой доверчивый?

— Догадываюсь, ты человек, с кем лучше дружить, — в тон ему ответил Седов. — Значит, будем считать, что уже пили на брудершафт. И тогда ты — булат. И потому можешь отсечь мне башку. Или закатать срок. На твое усмотрение. Только далековато для этого находишься.

— При случае я тебя везде достану… — проворчал Каморин, но уже без прежней категоричности.

— Ну так что, договорились? — спросил Седов. — Завтра в десять утра?

— Посмотрим, — сказал Каморин. — Девки будут?

— Слушай, не разочаровывай, а? — попросил Седов. — Ну расслабились мы с твоим гонцом по поводу открывающейся перспективы нашей совместной деятельности. Бывает. Но я же по голосу чувствую, что ты своего не упустишь! Что ты мне талдычишь по поводу десяти кусков! Тут о серьезных вещах речь зашла. Цифры другого порядка. Понял, нет?

— Там посмотрим… — сказал Каморин, раздумывая. — Очертя голову такие дела не решаются.

— Время, время… — покачал головой Седов. — Вот наши девушки слушают нас и улыбаются. И стараются не вникать. И на часы посматривают.

— А к слову, — может, для дела понадобится, — что там у вас ещё-то есть?

— В смысле?

— Ну, насчет сауны с девками я понял… Что там у вас ещё, в Москве вашей хваленой?

— Ну… много всего — Москва как-никак, столица нашей родины. «Макдональдс», например…

— Ещё скажи пельменная! Где у вас богатые развлекаются? Ну эти, новые русские?

— Да как-то сразу всего и не перечислишь. Рестораны… бары… казино…

— Ну, этого добра и у нас в деревне хватает. Но ведь есть же у вас что-нибудь этакое, чего больше нигде пока нету?

— Бега. Не волнуют? О! Я тут дуриком залетел — может, и тебе интересно будет — собак стравливают. Собачьи бои. Они вообще-то запрещены, так что всё втихоря, втридорога, но зрелище, доложу я тебе! При мне дамочку одну в истерике на «скорой» увезли.

— Вот-вот, дамочка! С собачкой.

— Ну, не скажи. Дамочка — это я так, к слову. Там все больше мужики толкаются, серьёзные мужики. И собачки серьёзные — стыкаются по олимпийской системе — кого загрызли, тот из соревнований выбыл. Так что только клочья летят. Кровища так и хлещет. К слову сказать, и тотализатор есть. Ты как — мужик азартный? Скоро у них, у собачников этих, чуть ли не всероссийский какой-то сходняк, в Братцевском манеже. Напишут: выставка собак служебных пород. А на самом деле… У-ух, жуть! Устроить тебе? Вот говорю, и слышу: заинтересовался человек. Угадал я? В самый раз тебе, верно?

— Это почему же мне в самый раз, — прервал его наконец Каморин.

— Да кровищи много, — заржал Седов. — Лично я, скажем, не люблю, а тебе, надо полагать, в самый раз. Вон и посланец твой головой кивает.

— А ну, дай-ка ему трубку, — сказал Каморин. — Насчёт собак — подумаю. Насчёт всего прочего… Давай, не тяни из меня жилы. Тебя известят о моём решении… У нас с ним будет свой разговор, не вздумай подслушивать.

Канищев снова взял трубку.

— Когда-нибудь это кончится? — протянула Люба капризно. — Сколько можно… Зине домой давно пора. Саш, скажи ему, чтоб закруглялся…

Седов прижал палец к ее губам.

— Помолчи, не мешай. Сейчас закончим…

— Чуть не забыл, — сказал Каморин. — Там в Москве Костя Мишаков ошивается, слыхал про такого?

— Что-то не припомню… — задумался Канищев.

— У него брат-близнец, как две капли, Дмитрий. Был вчера у меня, кое-что просил. Они ребята перспективные, в спецназе служили. Давно к ним присматриваюсь. Дмитрий прибудет завтра в столицу… Он тебя сам найдёт.

— А ты прилетишь? — спросил Канищев.

— Уже соскучился? — зло обрезал его Каморин. — Тебе легче жить не станет, если прилечу и посмотрю, чем ты там занимаешься. Так вот, разберись с ними на месте. Прощупай. И помни — мне эти близняшки скоро понадобятся. Усек? Повторять не надо? Поэтому к ним — режим наибольшего благоприятствования. А то, смотрю, ты там с московскими бабами заигрался, скоро вообще соображать перестанешь… Ну все, заканчиваем… Поезжай к себе в гостиницу, сиди в номере и жди, когда сам позову.

Вечером в номере Канищева раздался телефонный звонок.