Бойцовые псы

— На! — протянул трубку мальчику Серега. — Говори, только быстро. И негромко…

— Папа! — плаксивым голосом сказал Миша. — Это я… Меня похитили возле школы после уроков…

— Миша! — ужаснулся отец. — Как это случилось? А где мама, где дядя Толя?

— Мама с дядей Толей совсем другим заняты! — крикнул Серега в трубку, забрав её у мальчика. — Ты, Наум Семенович, не паникуй раньше времени. И с ментами поаккуратней, понял, да?

— Что вы от меня хотите?! — Голос банкира сорвался.

— Зря ты ему по маму с дядей Толей… — сказал Андрон вполголоса. — Не о том речь.

— Самую малость хотим… — отмахнулся от напарника Серёга. — Чтоб ты не давал кредита этому козлу Хлестову, что сейчас у твоей секретутки сидит, конфеты с ликером ей презентует, он их в ларьке возле Курского всегда берет, ты понял? И тогда мальца твоего отдадим без всяких на то последствий для твоей нервной системы.

— Допустим, я согласен, — сказал банкир Киевский. — Он действительно должен ко мне прийти с минуты на минуту…. Но как вы это проверите, если я соглашусь?

— Да он уже пришёл, говорят тебе! — вмешался в разговор Лёха. — Я долго с тобой говорить не могу, чтоб менты не засекли. Ты небось там на все кнопки уже нажал. А если вздумаешь шутки шутить, я тебя проверять не стану! А взорву со всей синагогой, и прямиком к твоему Иегове с доставкой на небо, понял, да?

— Но как я смогу убедиться, что вы его отпустили? — вскрикнул банкир от страха, что абонент положит трубку. И отчаянно замахал руками на секретаршу, появившуюся в дверях. — Потом, потом…

— А проще некуда. Вот сейчас он подойдет к своей маменьке с дядей Толей и оттуда тебе позвонит. Или ты им в машину. А сейчас клади трубку и жди звонка. Или сам звони. Мне без разницы. Да, чуть не забыл… Завтра у вас правление банка. Только не спрашивай, откуда про это знаю… Значит, знаю! Так ты бы поддержал на нём предложение Генриха Николаевича насчёт продажи семнадцати процентов акций нужным людям и ввода нового члена правления. Очень хорошее предложение, по-моему… Я бы поддержал.

Наум Семенович резко положил телефонную трубку и даже прижал ее к аппарату, глядя невидящими глазами на испуганную секретаршу и Хлестова, заглядывающего в приоткрытую дверь. Потом закрыл глаза, замычал, мотая головой: ну скорей же… Потом не выдержал, набрал номер сотового в машину.

Там было занято… Он снова положил трубку. Подождал. Ругая себя и одновременно уговаривая, что сын уже там, что ему звонят и не могут дозвониться, поскольку ему недостает выдержки, он снова набрал номер…

Так продолжалось ещё несколько минут, показавшихся Науму Семеновичу часами. Наконец раздался звонок и он услыхал голос жены. И тут же забыл весь ужас, только что пережитый, когда узнал далёкий голос сына…

— Пап, я тебя не разыгрывал! Вот мама мне не верит… Меня хотели похитить, скажи ей, а то они мне не верят…

Да черт с ней, верит она или не верит… Наум Семенович чувствовал, как облегчение наполняет и распирает его, словно сверхлегкий газ, так что он вот-вот воспарит…

Он открыл глаза и увидел перед собой потное лицо Хлестова, его глаза, наполненные страхом.

— Ты можешь что-нибудь объяснить? — спросила жена.

— Дома… — рассеянно сказал он. — Всё дома… И скажи Анатолию, что он уволен. Я ему заплачу все неустойки, какие он скажет, но чтобы его я больше не видел…

Хлестов по-прежнему смотрел на него с испуганным ожиданием.

— Что-нибудь случилось? — спросил он.

«Почему он всё время такой потный? — подумал Киевский. — Наверно, надо ему сказать всё как есть».

— Игорь Андреевич… мне неприятно это вам говорить, но боюсь, придется вас разочаровать… Короче, только что неизвестные похитили моего сына и отпустили с условием, что я откажу вам в кредите… Поймите меня правильно. На вас точно так же совсем недавно совершали покушения. Вы пережили этот смертельный страх… Вы сами отец, насколько я знаю. Представьте теперь, что речь не о вашей жизни, а о жизни вашего ребёнка…

— Что ж мне делать… — заломил руки Игорь Андреевич. — Вы загоняете меня в угол. Я уже обещал деньги под проекты в театре, кино… И все мне говорили: ну, раз Киевский обещал… Ведь речь идёт и о вашей репутации тоже.

— Я все понимаю… — Наум Семенович закрыл лицо руками, почувствовав, как дрожат до сих пор пальцы. — Давайте обсудим в другой раз. Не сейчас. Не сегодня… Простите меня великодушно… Завтра, нет, послезавтра, ладно?

Хлестов пожал плечами и вышел из кабинета. Нет, это так оставлять нельзя… Наверняка это Седов, этот уголовник, к которому не вяжется определение «бывший». Только про него сейчас можно говорить, что их интересы пересеклись…

Вечером он позвонил домой Чурилину.

— Не знаю, Виктор Петрович, возможно, мой телефон прослушивается, но я уже просто не могу молчать… Вы знаете, что меня опять чуть не убили? И только ранили моего охранника?

— Кто? — спросил Чурилин, перестав жевать и показав жене, чтобы она сделала телевизор потише. — И откуда мне знать, если оно не удалось, а вы мне ничего не сообщили?