Бойцы анархии

Боец затряс головой, чего-то замырчал. Я убрал руку, и он начал хрипло доказывать, что убивать его ни в коем случае нельзя, у него семья в Экибастузе, двое маленьких деток, а он в семье один кормилец. Я направил ему в лицо фонарь, любезно предложенный Рачным. В принципе, я подозревал, что ничего таинственного в этих «ликвидаторах» нет. Страшно, когда они наваливаются под покровом ночи, но и сами отчаянно трусят, оставаясь наедине со смертью. Спецназовцу было за тридцать; сухощавый, малопривлекательный, он дрожал от страха, как кролик. Стандартная униформа – буро-зеленый камуфляж, пояс-портупея с чехлами для гранат, ножей и прочих приспособлений, облегчающих жизнь солдату удачи. Шапочка из мягкой ткани, способная трансформироваться в маску, а при желании – и в сетку от москитов.

Допрос прошел без осложнений, но нужной информации я не добыл. Господа «конспирологи» неплохо зашифровались. Информацией об устроителях «конца света» в Каратае Виталик Дыркин не владел. Устроители ЧЕГО? Что такое Каратай? Биография стандартная. Чечня, десантная дивизия, еще раз Чечня, теперь уже в качестве контрактника. Ничего не умеет, кроме как воевать и убивать. Отлучение от армии за аморалку, на этой аморалке и женился, переехал в Казахстан, на родину супруги. Безденежье, пьянство, депрессия, выгодное предложение от серьезных людей поработать по специальности и поменьше любопытствовать. Сумма контракта устроила – не такая большая, чтобы насторожить, но и не маленькая, чтобы отказаться. Вопросы Виталик не задавал, вернулся в Россию. Тренировочный лагерь на севере Томской области (где люди в принципе не живут), жесткий тренинг, психологическая обработка, инструктажи… Никто не знал, куда их везут, но в головы вдолбили, что на той территории, где им дадут развлечься, законы РФ не действуют, и за всякие «мелкие» убийства судить не будут. Однако дисциплина, соблюдение инструкций и выполнение приказов – это святое. Мародерство, вольница – недопустимы. Не умеешь работать в коллективе – до свидания. Чувствителен к виду крови и человеческим страданиям – лучше сразу уходи (не забывая о данной подписке). Отработать Виталик успел неделю. Две ночные операции, когда наемникам ставилась конкретная задача на уничтожение. Десантирование в «квадрате 16–38», Змеиный кряж, уничтожение колонны людей, передвигающихся в северном направлении. Кто такие и куда шли, объяснить «забыли». Сопротивление было незначительным. Поставленную задачу выполнили блестяще. Несколько дней передышки, и следующий пункт назначения: долина Падающей Воды…

– Далее понятно, – проворчал Рачной, – Хреновый из тебя «язык», дружище. Ты закончил познавательную беседу, Михаил Андреевич?

– И куда его теперь? – фыркнула Виола. – Присоединим к армии твоих фанатов, Любомир?

– Не убивайте, прошу… – захрипел Виталик, разглядев плотоядный блеск в глазах Рачного. – Я никому не скажу, я всего лишь исполнял приказы…

– Подожди, Валерий Львович, – встрепенулся я. Кончать этого неудачника я не собирался – не обзавелся привычкой резать безоружных. Но в свете фонаря уже блеснул нож Рачного; «безопасник» провел им по горлу спецназовца и пинком отправил парня в болото, пока тот не забрызгал всех кровью.

– Как консервативно, – проворчала Виола.

– Он убил его, да? – вытянул шею коротышка.

– Паршивый из тебя гуманист, Валерий Львович, – признался я. – Боюсь находиться с тобой в одной компании – ведь прирежешь же ненароком.

– Не трусь, Михаил Андреевич, – в голосе «мессии» зазвенели обиженные нотки. – Рачной своих не убивает, забыл?.. А куда прикажешь его девать? Отправить в нокаут на пару-тройку часов? А потом? Только не говори, что мы уже куда-то уходим.

И хрен ведь поспоришь. Не могли мы в ближайшие часы покинуть гостеприимный островок. Везение – штука капризная. Батарейка в единственном фонаре садилась. Бродить по болоту в темноте – занятие увлекательное. Не стоит сбрасывать со счетов и неожиданную встречу со взбешенным бродячим спецназом. После недолгого препирательства (Степан не понимал элементарных вещей, соседство этой парочки его тяготило) мы пришли к соглашению: до рассвета ночуем, а утром пойдем на юг – до выхода из низины не больше версты. А там уж наши дороги, слава богу, разойдутся – мы со Степаном вернемся в Опричинку, а эти двое пусть катятся куда угодно. «Быстрее бы утро, быстрее бы утро», – твердил Степан, ворочаясь в своем сыром ложе. А я боялся, что к утру мы подхватим воспаление легких и будем просто не в состоянии куда-то идти. Утешало, что ночь была достаточно теплой. Несколько раз я просыпался от тяжелого кашля, мучительно засыпал, оборачиваясь вокруг самого себя, жался к коротышке и даже чувствовал, как колотится его маленькое сердце; проклинал Его Величество Случай, всегда объявляющийся так некстати…