Бойцы анархии

– Бегите туда! – Я пинком отправил коротышку к узкому проходу между скалами. Щель была практически рядом. – Живо убегайте, не стойте на месте… – И вырвал у растерянной Виолы автомат. В моем уже точно ничего не было, а у нее должно было остаться…

Пули стучали по камням, рыхлили землю, но они уже нырнули в щель. Слава богу… Я выпустил короткую очередь куда-то по утесам и сунулся в салон. Схватил Парамона за плечо, поволок на себя. Туловище, зажатое между креслами, ослабло, упала голова. Она висела как-то странно. От резкого удара не выдержали шейные позвонки. Страх остался в мертвых глазах – и безысходная тоска, что все так быстро кончилось. Некого спасать… Я попятился, отполз. А с откоса уже слетали люди – похожие на геологов, только все же не геологи. Я прыжком расставил ноги и начал качаться, как маятник. Главное – не стоять на месте. Пуля – дура, пока разберет… Ушел влево, ушел вправо…

– Не стрелять, он нужен живым! – прозвучал командный вопль.

Отличное решение. И голос, между прочим, знакомый. Продолжается вечеринка старых друзей? Я опустошил автомат в засевших за камнями людей, с воплем «Ложись, граната!» швырнул его в кого-то и шмыгнул в щель. И не то, чтобы шмыгнул – полагаю, этот прыжок без разбега стал бы новым мировым рекордом, соберись его кто-нибудь зафиксировать. Я мчался быстрее гепарда. Перелетал через камни, валяющиеся повсюду, огибал гранитные навороты, беспорядочно нагроможденные плиты…

Я догнал своих товарищей примерно на двадцатой секунде. Они бежали так, словно жить уже разонравилось, хромали, спотыкались, неустанно оборачивались. Оба обливались кровью. У Виолы хлестало из бедра, она зажимала рану рукой. С коротышечьей физиономии тоже текло, а еще рука висела плетью, он обнимал ее за плечо. Кто же так бегает?

– Вы, что, на прогулке?! – заорал я дурным голосом и принялся пинать их по задницам.

– Да нормально все, Михаил Андреевич, нормально… – бубнил Степан. Он и сам уже не понимал, что бубнит…

И все же они бежали, вдохновленные моими тумаками. Издыхали, но бежали. А перед нами расстилался засыпанный каменной крошкой пустырь. Идеальный полигон для стрельбы по бегущим мишеням! Я обернулся. Люди, подгадавшие нам засаду, уже выбегали из-за скал, стреляли вразнобой. А перед нами вырос обрыв: травянистый бугор, трамплин, а за ним пугающая пустота. Высота – метров пять, а внизу взрыхленная земля, кочки, заросли стелющегося можжевельника… И не свернуть! Везде обрыв. Пока найдем обходную дорогу, погоня перекурить успеет. Бездна летела в глаза. За спиной трещали выстрелы. Мы бежали, растянувшись в шеренгу…

– Разобьемся… – хрипела Виола.

– А надо, – выдохнул я. – Не трусьте, друзья… Тут невысоко, внизу кусты… перелетим, спрячемся… Не тормозите, умоляю… Пошли!

– Нормально все, нормально, одолеем эту жуть… – глухо бурчал коротышка.

Я навсегда запомнил, как ноги на краю обрыва оторвались от земли, ветер засвистел в ушах, я что-то орал, выстрелы в спину разнообразили полет… Я летел, болтая ногами, а за мгновение до приземления собрался, подогнул колени. Вязкий можжевельник смягчил падение. Организм тряхнуло – не смертельно. Пара кувырков – и я уже на ногах…

Приземлилась Виола, вскричав от боли. Шмякнулся коротышка. Нет, не все уже нормально… Почему он не вставал? Выкрикивая какую-то ахинею, я подбежал к нему, свалился на колени. Алое пятно расплывалось между лопатками. Жуткий вой полез из горла, я перевернул его на спину. Степан дрожал, пена пузырилась у губ. Он мог еще говорить!

– Ну, что тебе сказать… Михаил Андреевич… – он судорожно пытался улыбнуться. – Вот она какая, глубокая задница… Убегайте быстрее… передавайте там привет…

Он не смог сказать, кому я должен передать привет. Застыл с открытым ртом и остекленевшими глазами. Пена полилась с окровавленных губ, как лава из вулкана.

– Не-ет!!! – взревел я и принялся его трясти. Что за бред? Коротышка не умирает! Он должен быть рядом, он всегда должен быть рядом! Он обязан ныть, ворчать, изводить меня придирками и колкими репликами, доводить до белого каления, до бешенства, до абсурда…

– Он мертв, Михаил, – вцепилась мне в плечо Виола. – А мы еще живы, бежим!

Но я не мог поверить. Отчаяние просто выключило мозг. Я тряс безвольное тельце. Кончился мой коротышка, ушел из этого мира. Я просто туго соображал! Он должен очнуться. Я тупо смотрел на трупик маленького человечка, цепенел, превращался в дерево.

– Бежим, идиот! – визжала Виола, награждая меня тумаками.

А на обрыве уже шумели. Я потерял связь с реальностью, все куда-то удалилось. Жизнь становилась пресной, без изюминки. Я взял коротышку на руки – если побегу, то только с ним…

– Тупица! – проорала мне в лицо Виола. – Ну, и оставайся, пожалуйста! Лично я тут подыхать не собираюсь…