Бойцы моей земли (Встречи и раздумья)

Не надо забывать хорошие традиции. Уверен: скоро мы прочтем в одной книге стихи, рассказы и очерки Виктора Полторацкого, литератора многогранного, острого, думающего. Много сил в военные и мирные годы отдал он «Известиям» и боевой газете «Литература и жизнь», которую редактировал.

В книге «Разноцветье» меня заинтересовали стихи с посвящениями. Это немаловажно, кому поэт посвящает свои произведения. Скажи, кто твои друзья, и я тебе скажу, кто ты. Вот «Приглашение», посвященное Александру Прокофьеву:

Красоте сиять неугасимо!
А хотите знать, где красота?
Приезжайте летом под Касимов,
В наши благодатные места.
…Сладко пахнет дикая гвоздика,
Сохнет серебристый ковылек.
И такая зреет земляника,
Что хоть душу отдавай в залог.
А какое в пойме разнотравье!
Воздух — первозданной чистоты.
Приезжайте любоваться явью
Настоящей русской красоты.

А вот стихотворение совсем иного плана — «Старая история», посвященная критику Михаилу Лобанову. Рассказывается здесь о седом старике–алхимике из города Аугсбург. Автору по душе одержимость старого мечтателя, его вызов «трезвому» бюргерскому расчету, его устремленность в будущее. Невольно вспоминаешь стихи Беранже о том, что «если бы завтра земли нашей путь осветить наше солнце забыло, завтра ж целый бы мир осветила мысль безумца какого–нибудь…» И Виктор Полторацкий видит у своего героя «безумие, горящее в глазах», но автор не выскажет «хулы и осуждения». Без поисков не было бы и открытий.

В свой темный век
от солнца луч искал
Больной и старый,
он бессмертьем бредил.
Писал доносы на него фискал,
Над ним смеялись сытые соседи.
А он искал.
И, тяжело дыша,
Тянул к огню синеющие руки
И плакал, задыхаясь.
И душа
Была полна
отравой сладкой муки.

Невольно вспоминаешь слова русского писателя Ивана Гончарова о том, что во все эпохи будут свои Чацкие. Можно сказать, что во все эпохи будут и свои донкихоты, благородные романтики, мечтающие подарить людям счастье.

Виктор Полторацкий видит душевную красоту и безымянных русских зодчих, построивших чудесный Успенский сбор во Владимире, и нашей современницы Татьяны Морозовой, ставшей объездчицей вместо погибшего на фронте мужа. Поэту удалось нарисовать незабываемый портрет «мещерской Дианы»:

Статна, машиста, на ногу легка,
Как яблоко, крепка могучим телом.
Царь–баба.
А живет без мужика,
Двадцатый год уже, как овдовела…
В бушлате старом, что оставил
Он, с Его ружьем,
ремень стянув потуже,
Пошла в обход блюсти лесной кордон.
Мужское дело?
Так она ж — за мужа…
Вокруг сторожки
мир и тишина.
И знают только старые березы,
Как больно ей, как безутешны слезы,
Как горько–горько памятна война.

Это портрет, как бы написанный маслом. В нем явственно ощутимы жесткие мазки. Автор его показал себя незаурядным психологом, знатоком человеческой души. А то, что он тонко чувствует природу, придало и портрету особое обаяние.

Земляк Виктора Полторацкого критик и литературовед Евгений Осетров считает его мастером акварели. Осетров так и назвал свою статью «Свет акварельных строк». Что ж, акварели у Полторацкого действительно есть.

Хотя бы стихи о родимых мещерских речках и речушках, о которых мы говорили выше. Однако это далеко не весь Полторацкий. Ведь и «Старая история», и «Зодчие» тоже как бы написаны маслом. Так пусть Виктор Полторацкий пишет и мягкие акварели, и суровые полотна.

СКВОЗЬ ТЕРНИИ — К ЗВЕЗДАМ

В родном городе Максима Горького строили автогигант. На всю стройку, а потом на всю страну гремела слава о комсомольской бригаде Виктора Сорокина.

И вот в такую–то бригаду просился худенький шестнадцатилетний паренек, сбежавший из Московского художественного училища. Он хотел строить социализм своими руками.

— Нам нужны сильные парни! — усмехались сорокинцы.

— Вот подними двухпудовую гирю — тогда примем! — в шутку предложил кто–то из них.

Паренек наклонился к гире, весь побагровел от натуги и наконец выжал гирю правой рукой.

— А левой?

Левой гирю он выжать не смог, но его все же приняли в бригаду. Оказалось, что юный москвич не только рисует, но и сочиняет стихи. Вскоре он стал автором «Марша сорокинцев»: