Бойцы Сопротивления

Дожди уже начали наводить на Колесника тоску и уныние. Просыпаясь по ночам, он слушал монотонное журчание воды, однообразное поскрипывание оторвавшегося где-то на крыше листа кровельного железа, подолгу ворочался, не спал. В такие минуты передумаешь о многом. Склад с горючим они так и не подожгли: неожиданно возле разместилась немецкая воинская часть. Из-за этого операцию пришлось отложить. Лейтенант очень жалел об этом, но когда он рассказал о неудаче Капитану, тот лишь усмехнулся:

— Не горюй, камрад, стартовые площадки поважнее!

Вслушиваясь в завывание ветра, Колесник старался уловить в нем посторонние звуки, осторожные шаги или приглушенное урчание полицейских машин. Гитлеровцы больше уже не прикрывались фиговыми листками, как это делали они в первые дни оккупации Франции. В то время существовал даже секретный приказ: «С населением обращаться хорошо, быть вежливыми, показывать, что мы, немцы, их верные друзья». Ныне поведение оккупантов стало иным. Вначале они наловчились на ловле коммунистов, потом пришел приказ командования насчет «коллективных мер» против жителей целых селений. И теперь при малейшем поводе гитлеровцы сжигают целые селения, вешают и расстреливают.

«22 мая.

Накануне до нас дошли тревожные слухи. В ночь с первого на второе апреля в деревне Аск эсэсовцы расстреляли свыше сотни детей и стариков. Деревня находится близ железной дороги, на которой произошло крушение воинского эшелона. И этого оказалось вполне достаточно для истребления людей…

Участились случаи облав. Поэтому приходится быть начеку. Я теперь нередко меняю места ночевок. Часто остаюсь один. Ночи длинные, передумаешь о многом… Последнее время все наше внимание сосредоточено на поисках стартовых площадок. Правда, не скажу, что мы в этом преуспели. Вот уже две недели назад, как ушли на разведку Николай и Геращенко. Уж не случилось ли что?»

(Из дневника)

* * *

Глубокой ночью Колесникова разбудил Петриченко, сообщил, что вернулись те, кого уже перестали ждать, — Николай и Геращенко. Первое время дела у них шли успешно. Им удалось обнаружить ряд важных объектов. И они уже возвращались на хутор, как вдруг ночью под Амьеном случайно набрели на аэродром и были схвачены. Хорошо, что на следующую ночь на аэродром напали франтиреры, началась суматоха. Воспользовавшись этим, разведчики бежали. Но теперь они без оружия, а Геращенко к тому же и ранен.

Раненого положили в мансарду. Когда Колесник и Петриченко поднялись сюда, под потолком тускло коптила керосиновая лампа, больной метался в бреду.

— Где возьмем врача? — спросил Колесник озабоченно.

— В округе найти врача, наверное, можно, — ответил Петриченко, — но неизвестно, на кого нарвешься.

И тут выяснилось, что у Андрея есть знакомая девушка, которая работает в госпитале. Она может сделать перевязку. Вот он и ушел за ней.

— Андрей? — удивился Колесник. — Когда он успел познакомиться?

— Успел, — усмехнулся Петриченко, — да еще как успел: отец у его девушки, говорят, врач. Правда, мы не знаем, как он отнесется к нашей просьбе, а вот за девушку Андрей ручается.

— Скажи на милость, уже ручается, — продолжал недоумевать Колесник. Эта история ему явно не понравилась. — А почему бы не поговорить с Телье? — спросил он. — Кто-кто, а этот парень непременно что-нибудь посоветовал бы…

— Его нет на хуторе, — ответил Петриченко.

Ничего не оставалось, как ждать возвращения Андрея. Незаметно для себя Колесник задремал. Проснулся мгновенно, как только послышались осторожные шаги на лестнице. В дверях показалась голова Андрея. Окинув сидящих в полуосвещенной комнате внимательным взглядом, он осторожно пропустил вперед себя спутницу, а затем вошел в комнату сам.

— Жанет, — представил он девушку и тут же покраснел.

Бедный Андрей, он всегда краснеет, когда смущается… Жанет была высокая, стройная, с голубыми глазами. Робко произнеся привычное: «С ва мсье», — она поперхнулась, закашлялась. Только тут Колесник обратил внимание на то, что в комнате так накурено, что нечем дышать. Приоткрыв дверь, он подал Жанет тазик с чистой водой для мытья рук.

Она неплохо знала свое дело, и минут через тридцать перевязка была закончена. Вынув из сумочки какие-то таблетки, девушка принялась объяснять Андрею, как их давать раненому, но он лишь виновато хлопал глазами: по-французски Андрей знал всего лишь несколько слов. Парня надо было выручать, и Колесник сказал: