Бокал со сталью

– Так вот, значит, как выглядит лабораторный тиран! – с порога грозно заговорила Алла Сергеевна.

– И вам, добрый день, – спокойно ответил Лев Леонидович.

– Надо же было так завалить работой молодого парня, чтобы довести его до срыва! – кричала разъяренная мать.

Алла Сергеевна никогда не чувствовала границ, когда злилась.

– Стефан работает с утра до ночи, без выходных и перерывов! Он отдал разработкам всего себя! Таких учёных, как он, еще поискать надо! Талантливый, умный, трудолюбивый…

Лев Леонидович спокойно смотрел на мать Стефана и не пытался вмешаться в её монолог.

– Он работает не за зарплату, он работает на благо страны! Что же, мало вам этого? Вы решили навесить на него всю работу в лаборатории?!

Алла Сергеевна размахивала руками, придавая своему выступлению некоторую театральность.

– Конечно, раз специалист хороший и любит свою работу, на его плечи можно взвалить ещё и дополнительные разработки! А, знаете, взвалите на Стефана всю работу лаборатории! Ведь, границ вы не знаете…

В тот день Льву Леонидовичу пришлось выслушать ещё очень много громких обвинений. Разъярённую мать было сложно унять, но Лев Леонидович и не пытался это сделать. Ему потребовалась выдержка, чтобы на некоторый промежуток рабочего времени оставить выполнение текущих задач и дать женщине выговориться, а точнее, выкричаться. Из-за активной жестикуляции руки Аллы Сергеевны не раз пролетали в считанных миллиметрах от лица начальника, но у него была отличная закалка, в жизни ему приходилось сталкиваться и не с таким. И вот, когда силы и ярость начали наконец-то покидать Аллу Сергеевну, мужчина вступил с ней в диалог.

В ходе личной беседы порывы гнева, характерные для матери Стефана, вдребезги разбивались об ледяной айсберг спокойствия Льва Леонидовича. С присущим ему холодным равнодушием он мастерски отбил все её атаки. С минимальным количеством слов ему удалось донести до женщины основную суть – виноватых здесь нет, причина нервного срыва – в личном отношении Стефана к работе. Впервые Алла Сергеевна оказалась полностью повергнута и обезоружена. Она покорно замолчала, потому что безосновательных обвинений у неё не осталось.

Более того, она прислушалась к мнению Льва Леонидовича, не стала звонить и тревожить Стефана в отпуске, а просто осталась ждать возвращения сына у него дома.

Стефан был ошеломлён, когда вошёл в квартиру и увидел там свою мать. Конечно, он её любил, но предпочитал, чтобы приезды были запланированными. Ему сразу бросилась в глаза новая перестановка, которую сделала мать в его отсутствие. С детства сын не любил дизайнерское вмешательство матери на его территории. Стефана раздражала это необычайная наглость – прийти и устроить свой порядок среди чужих вещей.

– Стефан, ты обязан мне жизнью. Может, ты забыл, что я в одиночку тебя вырастила, воспитала, помогла встать на ноги…

– Нет, не забыл…

– Ведь я не прошу много! Можно просто позвонить матери, если у тебя случилась неприятность? Почему я узнаю последней, что ты попал в больницу?!

– Мама, извини, – виновато произнёс Стефан.

– Ну, а потом? Тебе стало лучше, и ты уехал в отпуск, опять-таки, не сказав мне ни слова! Невероятно! Родной матери!

– Мама, всё произошло очень быстро… – пытался оправдаться сын.

– Так и получается, уехал от матери в другой город, мне переехать за тобой не дал… и вот, пожалуйста, я последней узнаю о событиях жизни собственного сына!

– Я исправлюсь. Ты будешь первой узнавать обо всех событиях, – с этими словами Стефан попытался обнять мать, но Алла Сергеевна увернулась. Это означало, что она ещё не готова принимать извинения, потому что не закончила возмущаться.

– Знаешь, Стефан, погостив у тебя неделю, мне стало понятно, откуда берёт начало твоя депрессия. Она начинается в стенах этой квартиры!

Стефан нахмурился, он уже понял, что дальше последуют недовольные комментарии о его интерьере.

– Домашняя обстановка этой квартиры просто ужасна! Посмотри сам, обилие серого цвета, угловатость шкафов и полное отсутствие вкуса в обустройстве интерьера.

– Мама, перестань, просто у нас с тобой разные вкусы…

– Погостив здесь неделю, я стала чувствовать себя хуже, – в привычной манере перебила сына Алла Сергеевна. – А всё потому, что нет радости и жизни среди этого лаконичного металлического убранства, лишённого хоть каких-то сочных цветов.

Стефан попытался возразить, но потом подумал, что это бесполезно. Он решил дать матери вдоволь выговориться, а сам безучастно слушал.

Иногда придя домой после напряжённого рабочего дня, он вдруг понимал, как ему не хватает мамы. В какие-то периоды своей жизни он даже по ней скучал. Но при этом их встречи с матерью, которые длились больше суток, становились для него невыносимыми. Её слова слишком расходились с его взглядами на жизнь, раздражала бесцеремонность, с которой мать пыталась навести порядок в его голове, доставлял дискомфорт командный тон и её полная уверенность в своей правоте.