Бокал вина

— Я вам уже сказал и повторю еще раз: Михаила Павловича хотят скомпрометировать. И в данном случае речь идет не просто о карьере отдельного человека, но и, не побоюсь этого слова, о будущем всей страны!

— Куда хватили!

Она даже громко засмеялась, как смеются от неожиданной и очень удачной шутки, но ее собеседник терпеливо и последовательно гнул свою линию.

— Поверьте! Все очень серьезно! — сказал он. — Если вам не безразлично, в каком обществе мы будем жить, вы должны пойти нам навстречу. Не может быть по-настоящему весомых аргументов, которыми вы могли бы оправдать свой отказ просто поговорить с человеком… м-м-м… с человеком заслуженным, известным, тем более что его судьба, политическое будущее волею случая оказалось в ваших руках!

Такой аргумент существовал: растоптанная, разорванная в клочья кассета давно лежала на свалке, и ни крупных, ни мелких неприятностей Тамара доставить политику не могла. Так что их встреча не имела смысла. Но помощник Дергачева мог узнать ее имя и телефон только от шантажистов, а значит, информация об уничтожении видеозаписи способна была пройти и в обратном направлении. В таком случае Тамара лишилась бы защиты от бандитов. Им станет известно, что версия о спрятанной пленке — примитивный блеф, и они без всякого риска выполнят свои угрозы в отношении нее.

Все это мгновенно пронеслось у Тамары в голове. Она поняла, что просто обязана продолжать начатую игру. Никакого другого варианта для нее не существует. Было очевидным и то, что, если сейчас отказаться от встречи, депутатский помощник будет названивать каждый день.

— Ну так что? — переспросил Бабкин.

— Хорошо, — после долгой паузы, сказала Тамара, — я увижусь с вашим шефом. А когда?

— Давайте завтра.

— Завтра я работаю.

— И вечером?

— Мои вечера вы не трогайте!

— Но перерывы в работе у вас есть?

— Есть.

— Прекрасно! Я могу забрать вас днем, и вы пообедаете с Михаилом Павловичем.

— Вы знаете, куда подъехать?

— Да. И, кстати, не только я.

Он все же сорвался: постарался за свои унижения мелко уколоть ее. Чуть-чуть припугнуть, мол, смотри, милая, доберутся до тебя. Намекнуть, что для фанаберии, капризов у нее нет никаких оснований.

— Знаете что! — вспылила Тамара.

— Я лишь хотел предостеречь вас! — заторопился Бабкин. — Из искреннего расположения к вам. Так во сколько подъехать? Нас устроит любое время.

Она помолчала, физически чувствуя, как на другом конце опять начинают нервничать, злиться. Этот чужой страх, смешанный с холопской готовностью самоуничижаться, лебезить, был ей отвратителен. Только моральным уродам может нравиться, когда их боятся, когда перед ними пресмыкаются.

— Подъезжайте к моему офису к часу, — бросила она, желая как можно быстрее закончить этот неприятный разговор. — Я выйду на улицу…

На следующий день Тамара сказала Арутюняну, что ей надо ненадолго отлучиться и, пропустив мимо ушей его недовольное брюзжание, ровно в час вышла из бизнес-центра. Она сразу узнала молодого человека с неопрятными усами, которого видела в лобби-баре «Метрополя». Он нервно прохаживался по тротуару, посматривая на дверь. Очевидно, у него еще не было полной уверенности, что все получится, что эта строптивица не выкинет какую-нибудь штуку.

Излишне оживленно поздоровавшись, Бабкин подскочил к стоявшему у тротуара черному лимузину с затемненными стеклами и распахнул заднюю дверцу. Сам он тоже сел сзади — как оказалось, за рулем находился шофер. В присутствии постороннего человека не стоило начинать откровенные разговоры, выяснять отношения, поэтому Тамара лишь спросила:

— Куда мы едем?

— В один закрытый для широкой публики клуб, — услужливо откликнулся Бабкин. — Там хороший ресторан, где можно вкусно поесть и спокойно поговорить.

Заведение и в самом деле оказалось не шумным. К тому же здесь имелись отдельные кабинеты, в один из которых и проводил Тамару важный седовласый метрдотель, преисполненный значимости своей работы. Открывая дверь в кабинет, он от избытка старательности даже прищелкнул каблуками и уронил массивную голову на грудь.

В центре этого помещения находился круглый стол, сервированный всего на двух человек. А у стены стояли два мягких, низких диванчика — после сытного обеда на них было удобно поболтать за чашкой кофе и бокалом коньяка, подымить сигарами, а можно было развлечься и как-нибудь иначе. Здесь выполняли любое желание клиентов.

Дергачев уже ждал Тамару, что недвусмысленно говорило о его заинтересованности в этой встрече. Политик стоял у окна, погруженный в свои мысли, но как только открылась дверь, повернулся и с широкой, приторной улыбкой пошел навстречу гостье. Он включил все свое обаяние, в котором, видимо, нисколько не сомневался. И даже натолкнувшись на холодный взгляд, не очень расстроился.

— Здравствуйте. Михаил Павлович… — представился он, с достоинством кивая. — А вы, насколько я понимаю, Тамара Ивановна?

— Да, — просто ответила она.

— Очень приятно с вами познакомиться! — забалагурил Дергачев.