Боксер-5: назад в СССР

А наш Григорий Семенович молодец! Я давно уже заметил, что он выступает за новаторские инициативы. Если видит что-то, чего он по каким-то причинам не знает (ведь невозможно же знать абсолютно все!), но что явно может поспособствовать успеху общего дела — старается это тут же освоить и внедрить в работу на благо всего клуба. Кстати, благодаря его просьбе я, получается, начинаю здесь реализовывать себя не только как боксер, но и как тренер! Конечно, пока что только в рамках одного упражнения, но лиха беда начало! Забавно: переселившись в прошлое, я сохранил не только свои интересы и цели, я опять начинаю работать тренером, пускай пока и на общественных началах, зато… много вы видели воспитанников юношеских спортивных обществ, которых тренер просит позаниматься с остальными учениками и научить их тому. чего не умеет он сам? Вот то-то же!

Кстати, насчет воспитанников. В течение дня на нашу базу продолжали съезжаться динамовцы из разных городов Советского Союза. Некоторых из них я узнал: в будущем они стали очень крепкими боксерами, а некоторые — так и просто звездами советского спорта. Поэтому я сразу вспомнил слова Григория Семеновича о том, что сборы будут сложные и для того, чтобы как можно лучше себя показать, придется капитально повпахивать.

Когда я вернулся в корпус, то первым, кого я увидел в его коридорах, был Денис Бабушкин. Он расхаживал по зданию мрачнее тучи и явно нервничал.

— Что-то случилось? — спросил я. Его поведение слишком походило на муки алкоголика, увидевшего бутылку, к которой ему нельзя прикасаться. Еще не хватало, чтобы Денис сейчас сорвался!

Впрочем, истинная причина такого состояния была гораздо проще.

— Да представляешь, эти козлы из Свердловска, — руки Бабушкина непроизвольно сжимались в кулаки, — устроили тут очередную подлянку! И ладно бы просто подлянку. Но это уже личное оскорбление. Вот этого уже спускать на тормозах точно нельзя.

— А что они сделали-то? — уточнил я.

— Да неважно! — Денис для убедительности взял меня за плечи. — Какая разница, что они сделали, я говорю — это личное оскорбление!

— Так, — задумчиво протянул я, — и что ты теперь собираешься делать?

— Что делать? — Денис отпустил мои плечи и снова начал играться кулаками, прицеливаясь в воздухе к невидимому противнику. — После отбоя выдерну этого Пашку и как следует с ним потолкую. Пусть знает, что за языком надо следить.

— Кто такой Пашка? — не понял я.

— Ну это вот как раз тот, который бутылку мне подсунуть пытался и все остальное, — объяснил мне Бабушкин. — Главный он у них, короче. Это с ним я должен был в прошлом году в финале встретиться. Ну да ничего. Проведем финал сегодня. Так скажем, неофициальный.

— Денис, это какая-то хреновенькая идея, если честно, — покачал я головой. — Ладно ты с ними в Москве разбирался, пусть даже на вокзале — ну это все-таки, как-никак, нейтральная территория. Но здесь… Ты же слышал, что Семеныч говорил — если какие инциденты будут, сразу домой. Тем более что помимо него здесь присутствуют и другие тренеры, из других городов. И если с Семенычем еще есть призрачный шанс договориться, опираясь на твои прошлые заслуги, то для этих ты точно никто, и такие нарушения дисциплины они терпеть не будут. Вылетишь отсюда в два счета и останешься у разбитого корыта, как та пушкинская старуха. Вот скажи, оно тебе надо?

— Миха, ты меня, похоже, не слышишь, — заупрямился Бабушкин. — Я тебе в третий раз говорю: это личное оскорбление, понимаешь? Это вопрос уже принципиальный. У него падлы язык без костей! Я на улице рос и такие вещи не прощаю! А если выгонят… ну значит, пусть выгоняют. Я не пропаду. Но такое обращение с собой я терпеть не буду никогда!

С этими словами Бабушкин удалился. Я понял, что убеждать его бесполезно. Если там все так серьезно и принципиально, как он рассказывает, то… Кто знает, может, и действительно другого выхода нет. Это я тут такой умный и рассудительный с учетом прошлой жизни, а в подростковом возрасте все эти пацанские доказывания друг другу чего бы то ни было играют почти определяющую роль. А спорить с природой — не в моей компетенции.

— Так, орлы, ну-ка все в зал! — раздался в коридоре зычный голос Григория Семеновича. Я обернулся и увидел, как наш тренер заглядывает в каждую комнату и собирает всех бойцов. — Переодеваемся, говорю и все в зал! Внеочередная тренировка!

Опа. Чего это он? И так с завтрашнего дня пахота начинается, он еще решил и на ночь нас загонять? Но делать было нечего — я, как и все, наскоро переоделся и отправился в зал.