Боль

...А потом решили создать организацию по безвалютному обмену для молодежи СССР и США. Там-то Таня и познакомилась с Михаилом Торховским.

Если я скажу, что они были разные, - значит, я промолчала. Кому же охота вариться в собственном соку? Другое дело, что они были разные в самом главном, в чем будущим супругам положено быть сообщниками, единомышленниками или просто зеркальными копиями друг друга. Таня была мягкой, доверчивой и бесхитростной. А Михаил, скорей всего, был задуман природой как неограниченный монарх. Возможно, я и ошибаюсь, но вряд ли Таниной маме приснилось словечко "плебеи", которым Михаил любил охарактеризовать нечто, не вполне отвечающее его требованиям к людям.

И Танины бессонницы, и начавшиеся ссоры, и язвительные насмешки, от которых Таня страдала, не будучи в силах однажды ответить так, чтобы отбить желание повторять упражнения в острословии, - все это тоже явь, но помочь в таких бедах мамы не в силах - мама только слушала и старалась успокоить.

Они собирались пожениться, но потом выяснилось, что Михаил считает эту затею несвоевременной: слишком сложная обстановка - не до того.

С другой стороны, он старался подавить Таню и подчинить себе, и некоторое время у него это получалось. Она отказалась от экзотической поездки в Америку на парусниках, ушла с работы. Но ссоры продолжались.

Михаил окончил школу-студию МХАТ, и в Москве стало одним театральным художником больше. После армии пошел работать в райком комсомола - сначала главным художником, потом руководителем творческого центра.

В ноябре 1988 года был создан Творческий центр советско-американской программы "Дети - творцы XXI века".

Директором центра стал Михаил Торховской.

Пятого августа 1989 года Эмма Васильевна Панкратова ждала мужа на Арбате, муж сказал, что нужно позвонить Тане, она просила. Начали звонить, но телефон не отвечал. Дело было около четырех часов дня.

Вечером позвонил Торховской.

Он спросил, нет ли Тани. Ему ответили, что нет и никак не могут дозвониться.

Второй раз он позвонил уже около десяти часов вечера. Танин отец торопился на поезд. Разговор получился сбивчивым. Миша потерял ключ от Таниной квартиры, а телефон молчит целый день. Владимир Алексеевич предложил встретиться в метро по дороге на вокзал, чтобы отдать Мише свои ключи. Торховской от этого предложения отказался и сказал, что будет ждать Таню у себя дома.

Утром 6 августа Эмма Васильевна в 9 часов утра снова попробовала дозвониться до дочери - и снова не получилось. Тогда она стала звонить Торховскому, который сообщил ей, что всю ночь искал Таню и в 2 часа ночи дозвонился до бюро несчастных случаев. Спросил, есть ли у неё ключи, чтобы поехать и посмотреть, нет ли там для него записки.

Договорились встретиться в одиннадцать тридцать.

Когда Эмма Васильевна приехала, Михаил уже ждал её на лестнице.

Оказалось, что ключи она второпях взяла не те.

Стали решать, как быть.

Михаил сразу же предложил взломать дверь. Когда позвонили в соседнюю квартиру, Торховской обратил внимание Эммы Васильевны на огромный букет роз, оставленный им для Тани в ручке двери. К нему была прикреплена записка: "Привет Тане от Миши".

Сосед сказал, что дверь ломать жалко, и пригласил Торховского в свою квартиру: он предложил перелезть на лоджию Таниной квартиры с его лоджии, как всегда делал прежний жилец, если забывал дома ключи. Михаил лезть отказался, сославшись на то, что боится высоты.

Тогда сосед сделал это сам.

Потом он открыл дверь и ушел.

Эмма Васильевна и Михаил вошли в Танину квартиру.

Дверь на кухню была открыта. И там на полу лежала Таня.

Таня лежала ничком с заломленными назад руками.

Все вещи в квартире, включая и дорогую аппаратуру, и дорогую одежду, все было на месте. Порядок нарушала только открытая дверца секретера, из которого были выброшены кое-какие бумаги, да кейс Торховского, бумаги которого тоже были разбросаны на полу. И все.

Михаил не разрешил Эмме Васильевне идти на кухню, и до приезда милиции они сидели у соседей.

- Что же это такое? - спросила Эмма Васильевна. Она ожидала услышать: "Ума не приложу" или что-нибудь вроде этого, однако он вдруг сказал, что уверен: здесь произошло убийство на почве ревности.

И несмотря на то что все, кроме единственного и главного, уже отделилось от сознания, Эмма Васильевна успела возразить Торховскому, что считает такое предположение бессмысленным. Она знала, что цыганских страстей и отвергнутых притязаний в Таниной жизни не было. В ней был один-единственный Миша.

Что обнаружила милиция?

Таня лежала на полу кухни. Руки заломлены назад, рот заклеен лейкопластырем.