Боль

Мало того, исчез не только акт, но и журнал регистрации. Таким образом в Ногинском городском суде в июле 1997-го началось слушание дела по обвинению полковника Боднарчука - но не того, который, напившись, ворвался с табельным оружием в домик, где спали трое подростков, и из этого табельного оружия одного из подростков застрелил; нет, слушалось дело слуги закона Боднарчука, который, даже находясь на даче, охраняет покой мирных граждан и который, рискуя жизнью, ворвался в логово малолетних преступников и был близок к победе, уже почти обезвредив их, троих, один на один с опасностью (ведь нельзя же считать помощником алкоголика Яковлева, который, едва держась на ногах, дожидался, пока доблестный полковник выведет из домика всю банду). И лишь нелепая случайность помешала Боднарчуку исполнить свой долг до конца: он оступился, потерял равновесие, и прозвучали роковые выстрелы.

Дело чести судьи спасти от рук подслеповатой Фемиды слугу закона Боднарчука. Поэтому председательствующей в процессе стала председатель Ногинского городского суда Г.Ф. Бурыкина. Согласно обвинительному заключению, Боднарчук обвинялся по статье 106 старого Уголовного кодекса РФ - неосторожное убийство. Напомню, что санкции по этой статье очень щадящие: 3 года или условное наказание.

Состоялось два заседания суда. Бесстыдство, с которым нарушался закон, поражает воображение. Два главных свидетеля - Володя Смирнов и Иван Тивиков - хотели рассказать в зале суда, как следователь переиначил их показания на предварительном следствии и лишил их возможности прочитать то, что было записано якобы с их слов. Какая брань обрушилась на головы подростков! Судья Бурыкина кричала на них в присутствии многочисленных свидетелей - она кричала, что за дачу ложных показаний Смирнов и Тивиков могут быть взяты под стражу и никто не позволит им возводить напраслину на честного полковника милиции, чья грудь украшена правительственными орденами.

Крик судьи попытались остановить родители подростков. Их вывели из зала! Беспристрастие допросов Смирнова и Тивикова лучше всего характеризуется простой деталью: они на допросе заплакали.

Судью нимало не смутило, что на предварительном следствии не проводилась экспертиза пуль и гильз. С одной стороны, это не лишено резона: гильзы Боднарчук на месте происшествия собрал, и, значит, следствию были предоставлены совсем другие гильзы. О пулях и речи нет.

Ведь явно Боднарчук стрелял в Сережу почти в упор. Качественная экспертиза может дать - кто знает! - категорический вывод. Кому же нужна такая экспертиза?

Сколько же выстрелов сделал Боднарчук? Сколько-сколько... Судье это совсем не интересно. Одним больше, одним меньше - стрелял-то случайно. А то, что он показывает, будто первый выстрел произвел не в той комнате, где спали ребята, - конечно, правда. Собственно, с чего вдруг суд должен доверять показаниям многочисленных свидетелей о том, что в комнате, где произошло убийство, в потолке был след от выстрела? Ну и что, что это записано в протоколе осмотра места происшествия? Один Боднарчук говорит правду. Он же полковник милиции. Остальные нагло врут.

И заметьте, как удачно получилось: домик, где Боднарчук застрелил Сережу Карташева, снесли. Теперь на этом месте стоит красивый коттедж. Нет домика - нет и предмета для беседы.

Но самое циничное пренебрежение к закону председатель Ногинского городского суда продемонстрировала тогда, когда, не прерывая заседания, не объявляя перерыва, она дважды покинула зал суда во время допросов важнейших свидетелей - Ивана Тивикова и Любови Григорьевны Рыжовой. Ушла по своим делам. Ненадолго. По закону такое нарушение является безусловным обстоятельством для отмены приговора. Это азбучная истина. Это знает всякий судья. Тем более - председатель суда. Закон нарушается с удалью и отвагой хозяев жизни.

Стоит ли перечислять, сколько было направлено и отклонено ходатайств Сережиной мамы? Стоит ли возмущаться, что Ваня Тивиков и Володя Смирнов не признаны потерпевшими? Стоит ли поражаться, что не определен статус гражданина Яковлева, который вместе с Боднарчуком подошел к домику, слышал выстрелы, дождался, пока он вылезет в окно, и потом давал совершенно чистосердечные показания о том, что в тот день впервые увидел Боднарчука, когда рано поутру, часов в десять, спешил за хлебом. Яковлев в суд явился пьяным. Но на него Бурыкина голос возвысить не решилась.

В заседании суда объявлен перерыв. Судья и безмолвный помощник прокурора ушли в отпуск.

* * *

Помните, мы боялись, когда с прилавков исчезли детские колготки и мыло, появились талоны на хлеб и масло. Какие это были пустяки! Мы просто не знали, как были счастливы. Мы продолжали верить в тех, кому положено нас защищать.