Боль

– Здешние больницы не сравнятся со шведскими, наверное, – предположил медбрат.

– Не знаю, – ответил Марк. – Я был лишь у стоматолога.

Он лег на каталку и принялся изучать кабинеты, читая на затертых дверях пластиковые таблички «массажный кабинет», «процедурная», «кабинет физиотерапии». Увидев слово «операционная» Марк невольно отвернулся, как делал обычно, проезжая мимо кладбища.

* * *

Больничная палата была выкрашена в неприятный грязный бежевый цвет. Стены перекрашивались неоднократно. Об этом несложно было догадаться по многочисленным слоям краски, которая теперь трескалась. Она отступала от потолка сантиментов на восемьдесят. И от этого усиливалось ощущение неполноценности, которое могло быть вызвано каким-то кратковременным недугом или затяжной болезнью. На кровати лежал матрац с подтеками, о происхождении которых Марк предпочитал не думать. Наперник на подушке тоже был весь в желто-оранжевых разводах. Представив, как кто-то пускал слюну на подушку во время сна, он тут же отложил ее.

Пошарпанная мебель со сломанными выдвижными шкафчиками и потрескавшийся линолеум, оголявший голый бетон, только подчеркивали убогость местной больницы.

Марк не знал, чем себя занять. Алисия, вероятно, не догадалась вложить ему в карман штанов телефон, который он оставил в палатке. Он смотрел на свои спортивные штаны, на которых уже успела немного засохнуть грязь. На коленках остались следы от влажной травы. Вид у него был неважнецкий.

В палату зашел доктор.

– У вас вип-условия, – произнесла женщина. – Одиночная четырехместная палата. Такое бывает здесь редко.

Появление врача немного отпустило тревогу, которая посещала Марка при мысли о том, что ему придется ночевать в этой палате.

– Все хорошо? – спросил он.

– Не совсем, – доктор немного от него отстранился. Она внимательно рассматривала снимки, которые принесла с собой, и заключение на двух листах, вернее делала вид, что рассматривает. Это было очевидно – даже опытному доктору требовалась сила духа, чтобы сообщить какую-то весьма неприятную новость пациенту.

– Зачем вы смотрите эти снимки? Вы ведь, наверняка, уже знаете, что со мной, – произнёс Марк.

– У вас диффузная астроцитома, – ответила она.

– Я не силен в медицинских терминах, – ответил Марк. – Знаю только, что все, что заканчивается на «ома», не очень хорошо.

– Это рак, – на выдохе ответил врач. – Вторая степень. А это значит, что шансы на выздоровление весьма велики. Требуется хирургическое вмешательство, лучевая и химиотерапия.

После слова «рак» Марк больше ничего не слышал. Как такое вообще могло быть? Ошибка в чистом виде. У него же столько планов на жизнь. У человека, у которого столько идей, не может быть рака. Он только запустил свой новый проект. А у него их было еще четыре или пять. Он уже не мог вспомнить. Несколько дней назад он был абсолютно здоров. А тут совершенно случайным образом оказался в больнице. И теперь ему ставят такой диагноз.

– Этого не может быть, – ответил он.

– К сожалению, это так.

– Этого не может быть! – интонацией он поставил восклицательный знак в конце своей фразы. – Я веду здоровый образ жизни. Не курю. Не употребляю наркотики. Алкоголь. Разве что изредка. Я никогда не облучался. Я всю свою жизнь прожил в экологически чистом районе. У меня хорошая наследственность. Если не считать гипертонию у отца. У меня отличный иммунитет. В последний раз болел, должно быть, лет в двенадцать, – он перечислял и перечислял.

– Вы сейчас проходите стадию «отрицание», – ответил доктор. – Это абсолютно нормально. И я не буду вас ни в чем переубеждать. Вот копия заключения.

Она положила на стол два листа бумаги.

– Снимки не могу вам отдать. Их вложу в вашу карточку, – объяснила она. – Это не приговор. Вы молоды. У вас нет неблагоприятной наследственности. Нет вредных привычек. И сильный иммунитет.

Доктор был славным психологом. Вероятно, ей уже не раз доводилось сообщать подобную новость пациентам. И реакция Марка не была особенной. Она явно была подготовлена к таким ситуациям. Он не знал, что за прием сейчас она применяет, но заметил, что она говорила его же словами. И почему-то от того, что он слышит их от нее, ему становилось легче.

– Вы являетесь нерезидентом России, поэтому вопрос о вашем лечении нам нужно решать в особом порядке, – объяснил доктор.

– Я буду лечиться дома. В Швеции, – отстраненно ответил Марк. – Я могу сейчас поехать домой?

Она что-то говорила ему. Он услышал лишь одно утвердительное «да». Остальное не имело сейчас никакого значения.

* * *

Часы показывали без четверти десять. В офисе уже никого не было. Даже клининговая служба, которая обсуживала лофт, уже закончила с уборкой. Только из кабинета директора, что неуклюже скрывался за стеклянной стеной брезжил свет от включенной настольной лампы.

Марк разложил перед собой семь заключений – именно столько МРТ он сделал за последние три недели в разных клиниках. Но ошибки не было: в муниципальной больнице ему поставили верный диагноз, а частные клиники семь раз его подтвердили. Он рассматривал шрифты, которыми были напечатаны его имя, фамилия и возраст.