Боль

Как вы помните, Раиса Ивановна по чистой случайности задержалась в гостях у своей старой подруги, которую поехала навестить, поскольку подруга не выходит на улицу. Она говорит: "Миша избаловал меня, я хотела поехать домой на машине". А машины в воскресенье, 19 марта, не оказалось, потому что вернувшийся на Саввинскую Михаил застал дома рыдающих детей и Светлану, трясущуюся от случившегося. Кроме того, Светлана уже ела отравленную пищу. И Михаил сказал матери, что приедет за ней завтра. Она осталась у подруги и тем самым спаслась. Несомненно, она стала бы пятой жертвой. Сейчас ей кажется, что она пережила собственную смерть.

Похоронив Мишу, его жену и малышей, она — на каком она свете? На том или на этом?

Без прописки, без жилья, без сына и без всякой надежды на будущее.

По справедливости квартиру, которая явилась причиной ужасающего преступления, следовало бы принудительно разменять, одну половину выделив Юре, сыну Кати и Михаила, а вторую половину — Раисе Ивановне.

Во время одного из заседаний суда Катя спросила Раису Ивановну:

— Где вы сейчас живете?

— На кладбище, — ответила Раиса Ивановна.

— А кто сейчас живет в моей квартире?

— Миша…

Скоты, вы не устали убивать

Теперь мне кажется, что я вздрогнула. Да, именно так. Елена Владимировна Петренко, которую я никогда не видела, опаздывала на встречу. Я силилась разглядеть её из дальнего конца коридора — нет, вроде опять не она. И вдруг я увидела женщину, которую окружало разряженное пространство. Точно она движется в стеклянном аквариуме. В полном коридоре ни один человек не оказался поблизости от этой худенькой фигурки. Я машинально отметила это, и все. Потом пришлось вспомнить.

Зимой 1993 года она была у мужа в Америке. В её квартире жила сестра Таня, красивая, яркая, веселая 27-летняя женщина. У Тани, как и у Елены, был ребенок, на время Лениной командировки детей отвезли к бабушке; теперь уж можно сказать — не отвезли, а спрятали от смерти. Потому что людей, которые убили Таню, присутствие детей в квартире остановить бы не могло.

В милиции сразу сказали: убил кто-то свой. Потому что дверь она открыла сама, а гости наведались поздно. Разве чужим она бы открыла дверь в такое неурочное время, незадолго до полуночи?

Свой?

Убил?

Для того чтобы эти два слова вместились в сознание, нужно сделать над собой усилие. Особенно если ты не затворник, не бука, привык жить на виду и дверь в твой дом открыта для всех в любое время, — кого называть первого, пускай мысленно? Подругу, с которой 15 лет делишься всеми тайнами? Другую, такую сердечную, с тремя малышами, о которых ты знаешь не меньше, чем о своем ребенке? Но, конечно, — свой. Об этом говорят даже тапочки, которые так и остались за столом, за которым она сидела в последние минуты жизни.

Игорь Владимирович Лендьел родился в апреле 1959 года в Ужгороде. В этом городе фамилия Лендьел знакома многим, поскольку отец Игоря был ректором Ужгородского университета.

Надо думать, что в этой семье вряд ли перебивались с хлеба на воду, в Закарпатье в былые времена народ славился необычайным хлебосольством и простодушием. В детстве мне доводилось много раз слышать от родителей, как они приехали в Ужгород, а там никто дверей не запирает, велосипеды чуть не среди улицы стоят — никто пальцем не тронет, — изо всех окон пахнет знаменитой колбасой с чесноком. Несмотря, однако, на всю патриархальность родных мест, Игорь Лендьел приехал в Москву отнюдь не в качестве провинциала-недотепы. Закончил институт, женился на очень симпатичной девушке Лизе, у них родились дети. Говорят, что он — очень хороший отец, со всеми тремя детьми возился, как иная мамаша не возится, — и на горшки сажал, и носы вытирал… Ну и кормить детей тоже надо. И Игорь занялся ремонтом квартир. В этом полезном деле ему помогал родственник, Александр Сидей, уроженец славного города Чоп Ужгородского района. Сидей на восемь лет моложе, образование — среднее, женат. Ну и вот — стали ремонтировать квартиры. А у Сидея большая была надобность в постоянном заработке, поскольку его единственный ребенок родился с пороком сердца, и кто видел когда-нибудь этих мертвенно-бледных детей с голубыми губами, тот знает, что это за лихо.

Ремонт квартир — как вирусный грипп. Клиенты, если им угодить, передают мастеров своим друзьям, а те в свою очередь — своим. И поэтому не было ничего удивительного, когда сотрудник института ИНИОН, 37-летний Николай Вахатов, поинтересовался у соседки по дому, хорошо ли ей сделали ремонт работавшие у неё парни, — ему надо застеклить лоджию, да и ещё кое-что сделать. Соседка порекомендовала бригаду Лендьела. Так Лендьел и Сидей впервые вошли в квартиру Вахатова.

Николай жил в квартире вместе с женой, Просветовой. Все знавшие Вахатова люди — друзья, сослуживцы, соседи, — все отзывались о нем, точно вторили друг другу: был незлобив, открыт, ярко талантлив. И доверчив добавим от себя.