Боль

Тут надо сразу определить, руководит ли нашими помыслами людоедства логика "кровь за кровь" или мы все же претендуем на другое, а именно на глубоко осмысленное желание разобраться в происшедшем?

Эксперты утверждают, что состояние Краузова не достигло глубины физиологического аффекта.

Можно ли считать это суждение бесспорным?

Если он вполне отдавал себе отчет в том, что делает, значит, приехал на Партизанскую улицу, руководствуясь соображениями глубоко продуманными?

Но разве не было у него, человека, имеющего прямой доступ к оружию, более простой и верной возможности расправиться с тем, кого он мог считать своим обидчиком?

Если Краузов замыслил убийство соперника, то все, что он сделал в дальнейшем, можно назвать демонстрацией беспомощности — именно в связи с отсутствием самой простой логики.

Да, вооруженная беспомощность.

Изо дня в день боролся он с надвигающимся роковым для него распадом семьи. Наконец, благодаря его непростым усилиям, достигается желанная цель — жена соглашается вернуться. Причем договор носит отнюдь не платонический характер. Жена провела с ним неделю и сама — я это подчеркиваю — сама сказала, что разводиться не хочет.

Казалось бы, все. Жена, которую он любит, и дети, которых лелеет, все вернулось к нему.

В мгновение ока доверчивость его терпит безусловное поражение, когда он оказывается на пороге злосчастной квартиры на Партизанской улице.

Разрешилась ситуация, имевшая для него жизненно важное значение.

Еще раз спрашиваю: можно ли считать бесспорным утверждение экспертов, что состояние Краузова не достигло глубины физиологического аффекта? Не знаю, как может вместить сознание убийство трех ни в чем не повинных людей. Не знаю, как Алексей Краузов с этим живет и как с этим вообще можно жить.

Но, хотим мы этого или не хотим, нам придется согласиться с тем, что это — дело его души, а наше дело — совсем другое. Или должно быть другим.

Почти все мы материалисты по убеждениям.

А судьи — профессиональные материалисты. Делом их жизни является способность оценить человеческий поступок. И материалистам ли не знать, что, не оценив намерений, поступок оценить КАК ДОЛЖНО не удастся.

Не удавалось ещё никогда и никому.

Ублюдок

Кто бы мне объяснил, для чего они уговаривали Федорова поехать с ними?

В голову приходит одна-единственная глупость: у Татьяны было шесть сумок. Две — Виктору, две — ей и две — как раз Паше, Павлу Федорову, сослуживцу, который 28 марта 1991 года приехал в контору отделения перевозки почты, чтобы получить компенсацию к зарплате, а заодно встретить Татьяну Вакуленко и Виктора Филина, которые вернулись из очередного рейса.

Татьяна работала заместителем начальника почтового вагона, а Виктор и Павел — проводниками-электромонтерами.

Федоров встретил их на перроне, все вместе они выпили в вагоне по случаю окончания рейса, а потом Таня и Виктор стали уговаривать Федорова поехать к ним в гости, в Новый Снопок.

Федоров долго отказывался, но в конце концов принял приглашение с условием — его познакомят с какой-нибудь женщиной. Татьяна обещала.

Приехали. Снова выпили. Татьяна побежала за сынишкой.

Когда Татьяна с Ваней пришли, Паша с Виктором чистили картошку, на столе было сало, водка — вот-вот начнется ужин. Но двое из четверых были расстроены, и не скрывали этого: четырехлетний Ваня расплакался из-за того, что мама не привезла ему джинсы, а Паша ждал, что Татьяна выполнит обещание — приведет подругу.

Подруга сначала идти отказалась — все-таки был поздний вечер. Но Татьяна уж очень, очень настаивала — сослуживец в гости приехал, хороший парень, сидит один и скучает.

Хороший парень подруге не понравился. Он был хамоват и чем больше пил, тем откровенней становилось хамство.

Приятное знакомство завершилось небольшим приключением: Таня и Павел поспорили, когда у Тани следующий рейс, и недовольный ответом Павел бросил ей в лицо спичку. Подруге это не понравилось, и она собралась домой — не тут-то было: Павел сказал, что не отпустит. На дворе было темно, и, воспользовавшись минутным замешательством, она бросилась бежать в надежде, что он потеряет её из виду. Так оно и вышло. Около часу просидев в поленнице и убедившись, что поиски прекращены, она побежала домой, то и дело оглядываясь…

А в это время дорогой гость искал выход кипевшей страсти. Надо было срочно найти замену вероломной подруге, и он отправился в спальню, где Татьяна укладывала ребенка спать.

"Я предложил ей утрясти этот вопрос" — так Федоров сам определил суть короткого разговора, состоявшегося в спальне.

Татьяна ответила отказом, но дело неожиданно приняло художественный оборот.

Федоров не видел, что в это время за спиной у него появился Виктор. По всем правилам ему следовало бы дать Федорову по морде. Этот простейший аргумент мог спасти жизнь всем, и каждый раз я спотыкаюсь об эту сцену в спальне, точно её вписал кто-то умный и добрый, от всей души желавший направить течение событий по другому руслу.