Боль и сладость твоих рук

— Нет. Не сейчас.

Ирина пронзила его холодным обиженным взглядом, и Тимофей выпрямился, убирая руку от ее лица:

— Все еще злишься?

— Ты почти выставил меня из своей квартиры. Это было сегодня утром.

— Я помню, — спокойно заметил он. — Но ты вышла ко мне, и я извинился. Я не извиняюсь дважды, малыш.

— Ты не извиняешься, ты оправдываешься.

Она была зла на него, но даже это не помогло стать полностью бесстрашной — особенно когда в ответ на ее реплику его ноздри слегка расширились, а глаза опасно блеснули. Повисла долгая пауза.

Тимофей смотрел на нее угрожающе, потом перевел невидящий взгляд на дорогу. В какой-то момент Ире показалось, что он сейчас пинком освободит свою машину от присутствия такой строптивой сабы, но Тимофей, после невыносимо долгих размышлений, снова перевел на нее взгляд:

— Из-ви-ни.

В его тоне и голосе читалось желание растерзать. Во взгляде — обещание поиметь самыми извращенными способами, предварительно опробовав на ней все возможные и невозможные девайсы. Перед тем, как растерзать, разумеется.

Ирина почувствовала, как по спине ползет липкая капля пота.

— Я подумаю об этом, — сказала она и отвернулась, прикусывая по очереди обе губы, а потом еще раз.

— Малыш, — позвал он после новой долгой паузы — и на этот раз его голос внезапно снова стал человеческим, спокойным и бархатным. — Чего хочешь? Говори.

— Кафе, — вдруг решила она. — Свидание. Я хочу просто поговорить с тобой. Без ролей. Я не готова сейчас играть.

— Хорошо.

— И я хочу называть тебя на ты. Хотя бы час.

— Ты уже называешь. Четыре раза.

— Хорошо. Тогда я хочу, чтобы ты перестал считать.

— Вслух или…

Ее гневный взгляд вызвал на его губах новую улыбку:

— Ты очень красивая, — весело сказал он. — Пристегнись. Я не буду считать. Ты не в игре, так что делай, что хочешь.

* * *

Французские окна, зимний сад, деревянные столы — все уютно и так просто, как может быть только в очень дорогих заведениях. Восхитительный минимализм роскоши, отличный продуманный дизайн, и ничего лишнего.

Она полюбила это место с первого взгляда — особенно за то, что там почти никого, кроме них, не было — из пятнадцати столиков были заняты всего три. Улыбчивый метрдотель в черном костюме встретил Тимофея по улице, проводил их к столу, расположенному на большом удалении от других занятых мест, отодвинул Ирине стул. Официант к тому времени уже стоял рядом. Секунд через восемь принесли воду и тарелки.

Не успела Ира открыть меню, как на столе появилось блюдо с комплиментом от шеф-повара — крошечными тарталетками с чем-то, напоминающим фаршмак. Но вкус оказался совсем другим — что-то мясное с перцем, достаточно острое, но не слишком, очень сочное. Тимофей сразу взял одну, но стал есть ее очень медленно, а Ира проглотила две и с трудом сдерживалась от того, чтобы не слопать все.

— Почему здесь так тихо? — спросила она после того, как они сделали заказ и отложили в сторону тяжелые кожаные папки с меню. Рука чесалась, очень хотелось взять третью тарталетку, но необходимо было дождаться, пока Тимофей прожует хотя бы первую, чтобы сохранить хоть каплю достоинства.

— Секретное место, — мягко улыбнулся он, продолжая держать в руке половину недоеденной тарталетки.

— Заметила, что ты завез меня в какой-то лес. Мы еще в Москве? — спросила Ирина, отвернувшись, снова изучая полутемный зал. Камин, стремительно темнеющее небо за стеклянной стеной, четырехметровые потолки — было очень уютно и красиво. Когда же он съест чертову тарталетку?

— Если бы не спала по дороге, то знала бы, где мы.

— Не хочу знать. А ты здесь любимый гость?

Тимофей улыбнулся такой нежной улыбкой, от которой щемило сердце. И ничего не ответил. Зато проглотил, наконец, тарталетку.

Ирина на секунду сжала губы, но тут же подавила приступ ревности и снова принялась за еду. Что с того, если она уже пятая или десятая, кого он привез сюда? Их роман не продержится и месяца. Это не влюбленность, просто она соскучилась по мужчинам. Это точно такой же голод, как тот, что сейчас заставляет ее жадно поглощать закуски в ожидании заказа. Если блюда окажутся хоть вполовину такими вкусными, как она представляла, то скорей бы их уже принесли.

— Вкусно? — спросил Тимофей, не спеша протянув руку за второй тарталеткой, в то время как Ира доедала четвертую. Невольно проследив за его движением, она недостаточно быстро отвела глаза и сразу встретилась с его взглядом, полным иронии. Казалось, он иронизировал над ней даже когда не над чем было смеяться. А сейчас, безусловно, поводов хватало.

— Да, — сказала она с достоинством и еще немного выпрямила спину. Не разрывая сцепки их взглядов, Тимофей протянул ей тарталетку. Ира потянулась за ней, но в последний момент он плавным отточенным движением пронес еду мимо ее рта и положил в свой:

— Мне тоже.

— Засранец, — вырвалось у нее. С истинным азартом она попыталась ухватить с блюда последнюю тарталетку, но Тимофей успел быстрее.

— Что мне за это будет? — спросил он, улыбаясь во весь рот и держа тарталетку прямо перед ее носом.