Боль и сладость твоих рук

Тимофей перевел дыхание и сделал глоток чая прежде, чем ответить.

— По всему похоже, что да, — сказал он, наконец, по-прежнему не глядя на нее.

— Ты как-то мог этому помешать?

Резко вскинув на нее глаза, Тимофей уставился сердито и почти яростно, но Ирина ответила таким спокойным кротким взглядом, что он мгновенно просветлел лицом и качнул головой:

— Нет. Не думаю.

— Я уверена, что не мог, — мягко сказала она и наконец решилась положить ладонь на его руку.

Тимофей отозвался благодарным взглядом, но мгновенно вынул ладонь из-под ее руки, чтобы положить сверху:

— Не волнуйся, малыш. Со мной все хорошо. Правда.

— С тобой не все хорошо. И это нормально, ты же живой, — сердито ответила она.

— Саба…

Он предупреждающе сверкнул глазами, но что-то в их глубине сказало Ире, что она снова попала в нужное место: он оживился, и его лицо еще немного просветлело. По всему было похоже, что ему очень нужно было участие, и пока что она неплохо справлялась.

— Мы еще не в игре, — мягко качнула она головой. — Не сейчас.

— Ты дождешься сегодня у меня, — проворчал он, но еле заметно кивнул, и на этот раз его взгляд был изучающим, словно он ждал от нее чего-то важного.

— Дождусь. Это был тот человек, с которым ты говорил по телефону? — спросила Ирина ровным голосом.

— Да.

Тимофей бросил это так быстро, словно едва дождался вопроса. Словно очень хотел его услышать и ответить на него.

— И это был последний разговор? — уточнила она тогда, тоже слегка кивая ему.

— Да.

Его ноздри раздулись, желваки налились, взгляд остановился на невидимой точке. Ирина еле слышно перевела дыхание и снова положила ладонь на его руку:

— Все, что ты сказал тогда, было абсолютно правильно.

Тимофей закрыл глаза, но прежде, чем это произошло — она могла бы поклясться — там мелькнула влага. Которой, впрочем, уже не было, когда он открыл их и уставился на нее исподлобья:

— Малыш. Пей чай и идем в спальню. Но сначала один вопрос.

— Какой?

— Табу на связывания. Ты хотела, чтобы я его нарушил?

Ирина ошеломленно раскрыла глаза, а за ними — и рот. Желудок обожгло. Черт. Черт, черт, как он… как он перешел в атаку так быстро?

— Я не хочу казаться излишне самоуверенным, но я вообще-то психолог.

— Что?

Ее рот мгновенно пересох, а в ушах зашумело. Он хотел казаться уверенным и самоуверенным — таким доминирующим, как только мог. Об этом была вся его поза, все внимание во взгляде, легкая ухмылка и даже еле заметное движение бровей:

— Я психолог, малыш. Это ответ на твой вопрос — как я догадался. И да, ты его не задала, просто по лицу видно.

— Тимофей, я… подожди…

— Я жду.

Он мягко улыбнулся, по-прежнему не сводя с нее глаз, и отхлебнул чай.

Ирина покраснела, переживая приступ мучительного стыда. Она солгала дому, и он поймал ее. Но как…

— Ладно. Связывания — это не настоящее табу, — признала она. — Точнее, настоящее, но…

— Действует на первый раз, — подсказал он.

— Да. Я тебя боялась. Не хотела быть полностью связанной. Это не только с тобой так… — невольно защищаясь, добавила Ира.

— Я понимаю, — спокойно кивнул он. — У тебя нет фобии, просто ты перестраховываешься.

— Да.

— Хорошо. Что еще ты забыла мне сказать?

Ирина открыла рот, потом закрыла, но потом, под его пылающим тяжелым взглядом, поспешила открыть снова:

— Порка… я все время боюсь.

— Это было табу?

— Нет… точнее… не знаю. Я вообще раньше не переносила болевых практик. Только шлепки ладонью.

— А-а, так вон оно что, — протянул Тимофей, наклоняя голову. Его брови поползли вверх — на этот раз он был действительно удивлен.

Ирина покраснела до ушей. Ее глаза увлажнились:

— Мне нравится… с тобой. Я хочу пробовать больше, но я… не знаю.

— Понятно. А ты знаешь, насколько опасно врать дому о своих табу? Особенно тех, которые ты скрываешь?

На этот раз его взгляд мог бы убивать. Повинуясь какому-то порыву, Ирину скользнула вниз и опустилась перед ним на колени — послушная нижняя, умоляющая о снисхождении. Дальше делать вид, что они все еще не в игре, уже было бессмысленно.

Тимофей провел по ее щеке костяшками пальцев и легонько шлепнул:

— Плохая саба, — еле слышно произнес он. — Будешь наказана.

Лори.

В клубе никого не было, прямо как на их первом свидании. Только тогда это было утро после игровой ночи, полный беспорядок, а теперь — тихая дистиллированная чистота и тишина.

Дима ждал ее у входа, поприветствовал сухим кивком, молча открыл тяжелую дверь своим ключом, а затем распахнул перед ней и вторую — как настоящий джентльмен. Лори на секунду замерла, ожидая, что в лицо дохнет привычным теплом, насыщенными терпкими запахами алкоголя, кальяна, секса. Но внутри было гулко и прохладно.

— Макс знает, что мы здесь? — спросила она, привычно сбрасывая обувь у входа. Идти в раздевалку смысла не было, но ей казалось невозможно пройти внутрь в обуви — она годами заходила сюда только босиком и полуголая, в образе сабы.

— Разумеется. Давай пальто.

Дима небрежно сбросил куртку на стол охраны, положил сверху пальто Лори, и уверенно прошел через весь зал к стойке бара. Немного помедлив, она прошла за ним и осторожно села на барный стул: