Боль любви. Мэрилин Монро, принцесса Диана

Удивительно, но Наташа Лайтесс, которая помогла мне создать образ Блондинки, тоже ничего не понимала, она словно не видела вот этого раздвоения. Да, это Наташа помогла мне придумать походку, при которой ступни последовательно ставятся на одну прямую, пятка одной ноги почти примыкает к носку другой. При этом бедра начинают откровенно вилять. Говорят, сзади оторваться от таких бедер невозможно.

Но Наташа же меня за эту вульгарную походку и ругала, твердя, что вовсе не ради виляния задом предложила ее. Наташа помогла мне надеть образ Мэрилин, словно пальто, и, как все остальные, не желала замечать, что я хотела бы снять маску хотя бы дома, что желаю быть Мэрилин только на экране, на съемочной площадке!

Никто не желал этого замечать, никто! И до сих пор не желают.

Хорошая идея – снять фильм об актрисе, к которой так приросла ее роль, что она не может перестать играть. Это был бы автобиографический фильм о несчастной Мэрилин Монро (или Норме Джин?). Нет, я не буду снимать такой фильм, знаете почему? Потому что мне не поверят! Не поверят, что под маской Мэрилин Монро есть совсем другой человек. Боюсь, что этот человек не будет интересен зрителям, им не нужна Норма Джин, им нужна белокурая курва с глуповато приоткрытым ртом и глазами с поволокой.

Я пыталась, возвращаясь домой, снимать образ и словно вешать его в шкаф, как одежду, ходила в свитерах на размер больше, а не меньше, завязывала волосы резинкой на затылке, подвязывала косынку или надевала черный парик… Но каждый раз убеждалась, что, какой бы ни была в действительности, я всем нужна только в качестве Мэрилин. Даже Наташе, которая, казалось, должна бы видеть меня иной.

Мэрилин была в тысячу раз успешнее Нормы Джин. И дело не в том, что на нее оборачивались, ей писали мешки писем, ее хотели видеть на экране, ей простили все прегрешения, даже позирование голышом. Игра на площадке Мэрилин тоже давалась легче, чем Норме Джин!

Как это? А вот так! Я страшно переживала на каждой съемке, боясь сыграть плохо или перепутать текст, то и дело плакала, покрывалась красной сыпью, меня рвало перед каждым дублем, приходилось поправлять грим, снова краситься, что нервировало остальных актеров. Опытные актеры и особенно актрисы не могли простить мне непрофессионализма, запинок, неспособности выучить, а вернее, с ходу произнести даже небольшой текст. То и дело слышалось:

– Что это за дилетантка?! Сколько мы будем ждать какую-то старлетку?!

Но стоило мне забыть, что нужно играть кого-то, и на площадке появлялась Мэрилин Монро, которая легко произносила любой текст, делала не заученные, а свободные жесты, импровизировала, она не играла, а купалась в лучах прожекторов, она жила жизнью роли, вернее, своей собственной, но в рамках сцены и указаний режиссера.

Однажды Элиа Казан оказался невольным свидетелем вот такого превращения и потерял дар речи. Он рассказывал, что стоял оглушенный, растерянный, понимая, что видит чудо. Но закончилась сцена, чудо померкло, перед ним снова была перепуганная, со слезами на глазах от неуверенности Норма Джин в оболочке Мэрилин Монро.

Так, может, Джонни Хайд был прав, когда твердил, что мне нужно играть легкие роли в легких фильмах, что мой удел именно Блондинка, которой достаточно только появиться на экране, ничего не произнося? К чему сценарий, к чему роль, репетиции, переживания, если зрители все равно ничего не помнят и даже не видят, кроме этой Блондинки. Я пыталась у умных серьезных людей спрашивать, помнят ли они мои роли. Блондинку помнили, даже были очарованы, помнили сияние, а вот что говорила вообще, что именно играла, не помнили. Не было роли, была лишь ОНА – Мэрилин Монро!

Вот умру и буду лежать красивая-красивая…

Недаром многие актеры отказывались со мной играть. Кто-то делал вид, что из-за моей необязательности, трудного характера, актерской беспомощности, а в действительности просто потому, что всех остальных на площадке переставали замечать, стоило появиться Мэрилин. Одно присутствие на экране Блондинки переключало на нее внимание настолько, что остальные персонажи становились словно ненужными. Я их понимала, кому же из звезд хочется обслуживать старлетку-Блондинку? Обидно только, что никто не видел за Блондинкой Норму Джин.

Видите, я начала говорить о Мэрилин в третьем лице. Но это так и есть, понимаете, моя роль начала собственную жизнь в кино, и я десять лет то послушно следую за ней, то борюсь. Если делаю первое – я успешна внешне и несчастна внутренне, если второе – то несчастна и так и так. Большинство людей не понимают, чего же мне не хватает, если у меня есть обожание миллионов, были мужьями знаменитые люди Америки, деньги, слава, любовники… А несчастна всегда Норма Джин, Мэрилин стала несчастной недавно, когда я все же попыталась отвести ей ее место. Наверное, так чувствовал бы себя Чарли Чаплин, если бы к нему насовсем прилипли усики и котелок с ботинками. Нельзя быть все время в роли, тем более такой, которую обожают миллионы.