Боль победы

Отбросив труп, Андрей пробежал по дороге туда-сюда, добивая тех, кто спрятался и был ранен. Когда все было кончено, он сорвал ткань с клетки.

Состояние Шанти было ужасным. На ее боках зияли глубокие раны, воспалившиеся и покрытые запекшейся кровью, гребень на голове истерзан в клочья, сломанный хвост торчал под углом девяносто градусов, губа разорвана и в ране виднелись белые зубы, окрашенные кровью.

– Шанти, девочка! Очнись! Шанти!

Ответа не было.

Андрей в отчаянии рванул дверь клетки, запор не выдержал и лопнул, жалобно звякнув. Телега качнулась, а Шанти перекатилась с места на место, издав рев-стон боли.

– Шанти, девочка моя, очнись, пожалуйста! Шанти, я тут, очнись!

– Андрей? – послышался слабый, очень слабый сигнал мыслесвязи. – Ты правда тут?

– Да! Да! – обрадовался Андрей. – Шанти, скорее уменьшайся в размерах! И я тебя унесу! Скорее, скорее, девочка!

– Я попробую… – Драконица шевельнулась, пытаясь принять позу поудобнее. Увы, не получилось, более того – похоже, Шанти потеряла сознание, потому что она обмякла и замерла беспомощной окровавленной грудой мяса.

Андрей разочарованно заревел и бросился на тех, кто теперь возвращался, чтобы покарать наглеца, осмелившегося противиться воле властителей этого мира. Теперь начиналось настоящая битва. Он не успел унести Шанти, увы. Ему оставалось или убить врага, или умереть.

Его шансы на победу были слишком иллюзорны. Он понял это, когда лошадь, раздавленная тушей гигантского дракона, жалобно захрипела, придавленная к земле. Даранаяс не удосужился даже спешиться, преобразуясь в свое настоящее тело. Зачем? Лошадь – расходный материал. Как и эти люди, как этот жалкий человечишка-мутант, осмелившийся противостоять его, дракона, воле.

Андрей задрал голову и глухо зарычал от ненависти. Черный как ночь дракон возвышался над ним невероятной горой, оборотень рядом с ним – почти что как слепень рядом с человеком. Что он может сделать? Ну что?

Лапа, похожая на опору моста, приближалась как в замедленной киносъемке, и была видна чешуя, плотно покрывающая ее так, что не оставалось ни малейшей щели, через которую можно добраться до мягкой плоти. Да и была ли у этого существа мягкая плоть? Казалось, он весь сделан из камня, старого, вытертого ветрами и грозами.

Андрей отступил в сторону, и земля задрожала от удара, раздавившего в лепешку два лежавших поблизости трупа. В уши ударила звуковая волна, как будто кто-то хлопнул огромной мухобойкой. Спасло то, что Андрей был оборотнем с невероятно быстрой реакцией. А еще то, что дракон был слишком массивен. Его масса, дающая ему эпическую силу, была и его проклятием – такую тушу сдвинуть непросто.

– Зажился ты, тварь! – выкрикнул Андрей по мыслесвязи, уворачиваясь от следующего удара и перемещаясь в сторону того места, где оставил свои вещи. – Пора бы тебе сдохнуть!

– Ха-ха-ха… уж не ты ли прекратишь мое существование? Ну давай-давай, попробуй! – загрохотал дракон, не прибегая к мыслесвязи.

Завороженный зрелищем хохочущего монстра Андрей едва не попал под удар другого дракона, зашедшего со стороны и обрушившегося на него со склона горы. Хорошо, что он слышал малейшие шорохи чутко, как зверь. Этот монстр, несмотря на потрясающие, апокалипсические размеры, передвигался тихо, подобно хищнику.

– Может, и я! – передал Андрей мыслесвязью, галопом срываясь с места в сторону оставленного оружия. По дороге он перекинулся в человека, и дракон с некоторым удивлением и восторгом заметил:

– Это кто у нас такой?! Хеве, ты посмотри, какой подарок судьбы! Это же дружок мятежницы! Тот самый наглый человечек, что нам нужен! Не убивай его! Он пойдет гарниром к своей подружке. Обездвижь его.

Мимо Андрея пролетело облако какой-то желтоватой жидкости, и он вспомнил рассказ Шанти о том, как охотятся драконы, – эта жидкость, вырабатываемая специальной железой, выбрасывалась в стороны жертвы, и та замирала, парализованная, как если бы ей вкололи яд.

Если дракон применял и вторую железу, служащую катализатором, то это желтое облако возгоралось, и получался этакий огнемет, дальность которого зависела от способностей его обладателя. Некоторые экземпляры могли метать огонь на сто – сто пятьдесят метров и больше, а длительность импульса могла достигать десяти секунд. Температура же в самой горячей точке пламени такова, что плавились камни. Андрей предполагал, что получалось что-то вроде облака перегретой плазмы – очень, очень злая штука.

Скрывшись под кустами, он, как опытный вояка, быстро перекатился в сторону, и точно – в то место, где он только что находился, ударила струя яда. Подбежав к одежде, за несколько секунд натянул штаны, куртку, сапоги и, зажав в руках пистолеты, снова бросился на поле боя.

Это были не простые пистолеты. Не зря Энар жаловался, что стрелять из них практически невозможно, даже держа обеими руками. Напоминали они обрезы двустволки двенадцатого калибра, с пистолетной рукоятью и вертикальным расположением стволов. Заряд нитропороха был усилен, а пули… пули специально сделаны именно для этих пистолетов.