Болатбек

— Обойдусь, — уже не скрывая неприязни, пробормотал старик.

…После не совсем удачной беседы с Егором Сергеевым Болатбек и Кадыркул не оставили все же своего намерения стать разведчиками и следопытами. Они, правда, сами толком не знали, что должны делать, но их как магнитом тянуло к невзрачному жилищу сторожа.

Однажды — это было вечером, когда Кадыркулу разрешили попозже вернуться в детдом, — мальчики снова бродили неподалеку от землянки Сергеева.

— Интересно узнать, куда он свои сокровища прячет? — сказал Кадыркул.

— Какие сокровища? — не понял Болатбек. — Что ты все о сокровищах говоришь?

— А как же? Если вор, значит, сокровища должны быть. Разве нет?.. В сундуке… Или в земле под деревом… У моего дяди в сундуке серебряная сбруя лежит! Ух, какая! Я видел. Миллион рублей, наверно, стоит.

— Таких сбруй не бывает, — сказал Болатбек. — А насчет сокровищ…

В это время дверь землянки неслышно распахнулась, и на пороге показалась небольшая фигурка.

— Смотри, это Аня, — шепнул Кадыркул.

Девочка постояла у дверей, словно прислушиваясь, потом крадучись двинулась к дороге. В руках у нее был небольшой узел.

— Куда она? — прошептал Болатбек. — Давай узнаем…

Некоторое время мальчики неслышно шли за ней; потом Болатбек не выдержал и окликнул:

— Аня! Ты куда?

Даже в темноте было видно, как девочка вздрогнула.

— Кто там?

— Не бойся, это мы.

Кадыркул подошел к ней совсем близко.

— Это мы, — повторил он. — Кадыркул и Болатбек. Видишь?

— Куда ты собралась ночью? — снова спросил Болатбек.

— Я ушла, — сказала Аня. — Насовсем. Больше домой не вернусь.

— Из-за чего ты удрала?

— Из-за вас.

— А мы при чем?

— При том… Деда вызывали, про зерно спрашивали. Сказали, нашли мешки в стогу.

— Ну и что?

— Он от всего отказался, а вернулся домой, говорит, я на него наговорила, выдать захотела… Извести… Бить стал… Убил бы, если бабушка не вступилась бы… Не могу я там жить… Не буду… Не вернусь… Раз он такой…

Аня говорила каким-то на удивление твердым голосом, почти как взрослая, словно обстоятельно все обдумала и приняла уже окончательное решение.

Так оно, наверное, и было: ей давно стало невмоготу находиться под одной крышей с жестоким, жадным дедом, который жил двойной жизнью — днем был труженик, как все, а ночью — преступник и враг.

— Куда же ты пойдешь? — спросил Болатбек.

— Не знаю… Куда-нибудь.

— Хочешь к нам? У меня сестра добрая. Хотя покричать и любит.

— Зачем к вам? — сказал Кадыркул. — Дед Егор придет и отнимет. Пусть лучше к нам, в детдом идет. Наш заведующий никому тебя не отдаст…

Так Аня Хохлина начала свою новую жизнь в детском доме. И как бабушка ни умоляла, как дед ни настаивал, обратно она уже не вернулась.

Не все взрослые в ауле одобряли и понимали ее поступок, не все ей до конца верили. Многие считали, что она взбалмошная, сумасбродная девчонка, сама не знает, чего хочет, не почитает старших — в казахской, семье такого никогда бы не допустили… Но людям ведь свойственно часто судить о том, о чем они мало знают… Да и не могли они знать об ужасной жизни Ани, о которой она, захлебываясь от слез, рассказывала заведующему детдомом. Не знали и про то, как скучала она по бабушке, как жалела ее, как хотела, чтоб они всегда жили вместе… Но что она могла поделать?..

15

— …Давай придумаем что-нибудь!

— Что?

— Ну… не знаю… Посмешней… Чтобы напугать его как следует. И за Аню отплатим.

— Чем ты его напугаешь?

— Он про чертей рассказывал, помнишь? Давай ему черта настоящего покажем.

— Не надо черта!

— А я в них не верю. Неужели ты веришь?.. Сделаем знаешь как?

И Болатбек зашептал на ухо Кадыркулу…

В течение нескольких дней после этого в ауле то и дело раздавались кошачьи вопли, а Болатбек с Кадыркулом ходили с исцарапанными руками и лицами.

Но все-таки с превеликим трудом удалось им поймать в конце концов трех полуодичавших котов и запихнуть в специально сделанный дощатый решетчатый ящик. Ящик смастерил Кадыркул у себя в столярном кружке детдома. Кадыркулу поэтому и выпала роль «кошачьего начальника». Другую часть операции взял на себя Болатбек. Он заведовал, так сказать, осветительно-шумовым оформлением: достал фонарь, разыскал лист железа…

…Егор Сергеев уложил последнюю дыню на телегу и тихо сказал вознице:

— Ну, трогай…

Тот дернул вожжи, телега медленно двинулась. Но не успела она отъехать с десяток шагов, как сзади раздался такой страшный шум, а потом крик, что лошадь рванула и понесла, дыни посыпались на землю.

В ночном мраке Сергеев увидел вдруг мелькание света, услышал какой-то неописуемый скрежет, мяуканье — и мимо него шмыгнул один… нет, два… а может, целых десять котов!

— Дьявол!.. Черт!.. Чур меня! — закричал Егор. — Караул!.. — И бросился сломя голову бежать сам не зная куда.

…Наутро Егор Сергеев стоял в тесной комнате правления колхоза у стола председателя.

Он уже пришел в себя после ночного испуга и сообразил, что нечистой силой тут и не пахло и кто-то просто подшутил над ним… «Но кто, будь они трижды прокляты?!» И Сергеев решил все это ночное происшествие повернуть себе на пользу.