Болдинская осень

– Лилечка, только козлика зовут не Макс, а Миксик. Козлику очень нравится Микки-Маус, он хотел, чтобы его тоже так звали, но Микки-Маус все же мышка, поэтому козлик придумал себе имя Миксик, – Лена решила на всякий случай перестраховаться: вдруг к ней заглянет кто-нибудь из коллег и захочет пообщаться с Лилькой. – Итак, все началось с того, что к нам в институт пришел новый зам. директора – Максим Олегович Козлов, а наш директор, Валерий Иванович, сломал ногу. Вы знаете, что я сейчас работаю вместе с отличной теткой – Раисой Юрьевной, у нас полный консенсус. Некоторое время назад нам спустили сверху несколько тем, можно было выбрать, чем заниматься. Раисе одна тема сильно глянулась, с ее кандидатской перекликалась. У Раисы руководителем был наш самый знаменитый академик – Семечкин. У нас в биологии даже есть закон Семечкина. Так вот этот закон считается незыблемым, а у Раисы при некоторых условиях получались результаты, которые в этот самый закон не вписывались. Семечкин этим очень интересовался. К сожалению, развить результат Раисе не удалось, чего-то из оборудования не хватило. Ну, мы с Раисой решили тему взять и в ней покопаться. Очень быстро выяснилось, что чувствительности у наших приборов не хватает. Я об этом рассказала Майку с Ларкой. В детали вдаваться не буду, но мы с Майком скинулись и купили самое крутое оборудование. У наших ни у кого такого нет. Валерий Иванович еще до того, как сломал ногу, разрешил разместить все приборы у нас в лаборатории. В общем, поначалу мы с Раисой приуныли: все получалось точно, как предписывает закон Семечкина. А потом у нас аспирант случайно неправильную температуру выставил – и тут поперло! Мы температурный интервал расширили, да еще Ларка с Майком предложили наши образцы в слабые электрическое и магнитное поля положить – получилось чудо чудное. Только успевай эксперименты ставить и результаты подклеивать. Решили мы с Раисой начать публиковаться. Думаете, кто-то проникся? Все рецензенты как один написали, что раз данные противоречат закону Семечкина, значит, у нас эксперимент грязный. В общем, мы поняли, что, кроме Семечкина, нам никто не поможет. Мы красивую презентацию подготовили, и я стала пихать Раису, чтобы она Семечкину позвонила, а она ни в какую, стесняется. Я ей сто раз говорила, что не может быть, чтобы ее Семечкин забыл, а она чуть не плачет и не звонит. Здесь выяснилось, что Козлов тоже у Семечкина диссертацию делал. Я к нему: «Помогите связаться с академиком». А он захотел сам сначала презентацию посмотреть. Я пошла. Прихожу, а у него в кабинете на столе – тарталетки с икрой, шоколадные конфеты, чай, кофе. Я к компьютеру, а Козлов меня за стол усадил, мол, нельзя же только о работе думать. Ну, я тарталетку съела, конфеткой закусила и к компьютеру. Козлов рядом со мной уселся и завел волынку, какая я интересная женщина. Я ему на экран пальцем тычу, а он меня по коленке начал гладить. Тут я разозлилась и донесла до него инфу, что не люблю тактильных контактов, тогда этот урод полез обниматься. Я ему по рукам дала, флешку забрала и ушла. Это было вчера. А сегодня Максим Олегович явился к нам в лабу, довел до нашего сведения, что презентацию нашу посмотрел и считает, что мы туфтой занимаемся. Нашу тему он прикрывает и предписывает нам заниматься одной мусорной темой, которую никто из наших не взял. Я только-только от анонимки отошла, а тут – как обухом по голове. Что делать? Я у Раисы телефон Семечкина взяла, сама ему позвонила и презентацию по мейлу послала.

– Елена, почему ты раньше ничего мне не рассказала? На Семечкина через Свирского выйти – раз плюнуть. Ну и чучелу вашему уж я как-нибудь по башке настучать бы сумел, – Егору было стыдно, он в последнее время зациклился только на своей работе, а Ленкиной совсем не интересовался. Даже о том, что они с Майком прибор купили, не знал.

– Егор, ты знаешь, я женщина самостоятельная. Свои проблемы я привыкла и хочу решать сама. То, что ко мне пристал этот урод, дело житейское. Я не могу каждый раз тебя ждать, чтобы нахалов на место поставить… Так, мысль сбил. На чем я остановилась? Семечкин мою презентацию посмотрел и попросил срочно приехать. Сам он приехать не мог: простудился. Я взяла такси и поехала одна, Раисе внука из школы надо было забирать. Когда приехала… – Елена притормозила.

Она хотела сказать, что Семечкин писал кипятком, но взгляд ее упал на дочку. Лиля сидела на коленях у деда, рисовала козлика, но ушки у нее точно были на макушке. Лена решила выбрать более нейтральное выражение: