Болеутолитель

Хейд схватил его за плечи и втолкнул обратно в кресло, которое притиснулось к стене. Выступили сухожилия на запястьях, суставы побелели.

Тело Бестони тряслось мелкой дрожью, калека издал булькающий звук, глаза его выпучились. Лицо Бестони оставалось совершенно сухим, в то время как Хейд обливался потом под своей замшевой австралийской курткой.

Из-под век Бестони потекла розовая жидкость. Изо рта пошел дым.

— Во имя Отца, — произнес Хейд, и тут молодежь за колоннами врубила музыку на полную громкость.

* * *

Тяжелый форн бас-гитары обвивался вокруг двух мужчин, как вибрирующий туман. Затем зазвучали ударные, подкапываясь к внутренностям, как руки Болеутолителя.

«Когда умру и смогу отдохнуть…»

Хейд узнал песню Нормана Гринбаума «Дух в небесах» и двигался, сам того не замечая, в такт музыке, как девочки в клубе «Леменн-корт», где Винс Дженсен любил понаблюдать за их аэробикой; сквозь разрезы они показывали свои привлекательные местечки.

«Найду себе местечко поуютнее…»

Бестони, по всей видимости, был уже мертв. Но Хейд мог помолиться о спасении его души.

— Сущий на небесах, — продолжил он.

«Лягу умереть и встречу духа в небесах»

Все лицо Бестони было изборождено зигзагами трещин в лопнувшей плоти. Хейд продолжал прижимать его к себе.

— Взываю к тебе, Отец, — прошептал Хейд.

Двое подвыпивших мужчин сошли с пришедшего поезда, продолжая начатую раньше ссору. Один из них предложил второму пососать свой член.

Бестони явно не собирался попадать внутрь. Но Хейд не мог отпустить его. Грудная клетка мертвеца затрещала, ломаясь. Остатки лица Бестони смялись, отходящий поезд заглушал песню, раны и разрывы на теле становились глубже и краснее, и, наконец, Лекс Бестони взорвался.

Его внутренние органы лопнули и забрызгали стену. Все, кто были на станции, посмотрели в их сторону, увидели море крови, куски человеческого тела вместе с изорванной одеждой на полу, стене и кресле и, наконец, Болеутолителя, забрызганного кровавыми ошметками.

Взрыв вызвал у него приступ еще более страшной боли, чем предыдущая. Хейд издал вопль, что позволило ему сбросить оцепенение раньше людей, находившихся неподалеку. Кресло с останками Бестони Хейд толкнул навстречу приближающемуся с Юга поезду. Машинист, тормозя, прикрыл глаза, как будто убийство совершалось именно сейчас.

Дико крича, Хейд несся вперед, мимо искаженных ужасом лиц. Он бежал, и кровь жертвы высыхала на нем, он проскакивал мимо открывавшихся и закрывавшихся дверей, бежал, плача, рыдая, взывая к Господу, пока не увидел впереди выход на Стейт-стрит.

Фрэнсис Мадсен Хейд с воплем промчался вверх по лестнице, через турникет и затем по аллее.

Он упал лицом вниз, проехался по льду, затем встал, тяжело дыша. Потом снова упал, на этот раз — на колени. Согнувшись пополам, он пыхтел и задыхался в приступах рвоты, как неопытный, начинающий вампир.

Глава 28