Болевой порог

Боль отступала долго, постепенно, но даже частичное её снятие, принесло мне значительное облегчение. С помощью Эммануила я перебрался на кровать, где маялся ещё неопределённое количество времени, пока не уснул. В этот раз, видения меня не посещали. Может быть они и были, но я ничего не запомнил, так как был погружен в очень глубокое и вязкое сонное болото. Проснулся, когда за окном было уже черно. Боли не было, но вставать не хотелось. Я боялся, что она проснётся вместе с телом.

В дверном проёме образовалась щель, впускающая в мрачную комнату, полоску яркого света.

– Ты как? – Очки Эммануила пускают осторожные блики.

– Вроде отпустило! – хриплю я.

– Поешь?

– Не хочу! Буду лежать пока не стану уверен, что отпустило.

– Ты настолько боишься боли? Мне кажется, ты преувеличиваешь. Пойми, что боль не всегда объективна. Иногда это всего лишь ощущение, никак не связанное с реальностью.

– Всего лишь ощущение? Эммануил, тебя когда-нибудь засовывали в мясорубку? Тебе знакомо чувство, когда твоё тело затягивает в ручьи металлического шнека, который сначала заплетает в косички твои мышцы и сухожилия, в потом ломает кости. Ты бы назвал это – «всего лишь ощущение»? Сколько у тебя обезболивающего?

– Ты немного не понимаешь.

– Я задал вопрос!

– Позволь мне кое-что тебе объяснить!

– Сколько обезболивающего в этой грёбаной лачуге? Я хочу знать, на что рассчитывать!

– Ты позволишь мне сказать?

– Только после того, как ты притащишь всё сюда. Всё, что есть: колёса, порошки, ампулы. Всё это должно находиться в этой комнате!

– Ну хорошо! – он выходит, мягко прикрывая за собой дверь.

Я гляжу в чёрный потолок, и в моем воспаленном мозгу сидит лишь одна мысль:

«Сколько здесь обезболивающего? Что я буду делать, когда оно закончится?».

В глазах стоят горы таблеток, различной формы, цвета и фасовки. Таблетки сыплются с потолка, шумным градом, засыпая мою кровать и маленькую комнатушку. С вожделением испытывающего ломку наркомана, или стоящего у витрины с напитками алкоголика, я представляю, как глотаю эти таблетки горстями. Я понимаю, что готов убить за дозу обезболивающего.

Эммануил вернулся. Зажмурившись от пролившегося в комнату света, я слышу только его шаги. Ботинки стучат о пол медленно, словно удары там-тама. Что-то мягко шлёпается на прикроватный столик. Открыв глаза, я вижу скрученный в рулон блистер и пачку с ампулами.

– Это всё?! – Я чувствую, что начинаю задыхаться.

– Ампул всего пять, я колол тебя и раньше, когда ты ничего не помнил.

– Надо срочно отсюда выбираться! – Я оттягиваю в сторону сдавливающий шею ворот футболки.

– В ближайшее время, это невозможно…

– Надо выбираться, пока не закончились колёса! Ты меня слышишь? Это не вопрос и не просьба о совете, это утверждение. Мне нужно срочно возвращаться в цивилизацию, где есть нормальные доктора и неограниченное количество таблеток.

– Послушай меня…

– Я больше ничего не хочу слушать! – ору я, сидя на кровати. – Я ухожу, с тобой, или без тебя!

– Тогда придётся тебя заставить! – стёкла очков становятся матовыми, будто они подёрнулись инеем.

– Ч-чё?!

Он пригибается, хватает, что-то с пола, и делает резкий замах. Мне показалось что в воздухе сверкнуло толстое длинное лезвие.

Вж-жик!

«А-а-а-а!».

Пронзившая плечо боль, через мгновение опоясывает всю верхнюю часть туловища. Я валюсь на кровать, чувствуя, что вот-вот лишусь сознания.

– Сейчас, когда ты в таком состоянии, я могу заставить тебя делать, всё, что захочу!

Раздваивающийся, крошащийся об стены грозный голос, больно давит на перепонки.

– Зач-чем! За что ты меня убил? – хриплю я, чувствуя, как, отрубленная острым палашом, рука, безвольно болтается на ниточках сухожилий.

– Ха-ха-ха-ха! – мерзкий смех садиста звенит, дробью отскакивая от стен. – Знаешь, сейчас ты безобиднее мухи, или таракана, если тебя можно убить вот этим. Посмотри сюда!

Через узкую щелочку приоткрытого глаза я вижу белый предмет, который сжимает рука Эммануила. Приглядевшись, я понимаю, что это обыкновенный матерчатый тапок. Один из белых тапочек, которые лежали возле прикроватной тумбочки.

– Как ты считаешь, это нормально испытывать такие болевые ощущения от удара тапком?

– Ты ударил очень сильно… – неуверенно шепчу я.

– Каким бы ни был удар – это всего лишь тапок, кусок тряпки и пластика, который весит двести грамм. Возможно малыш, которого отходят по жопе такой штуковиной будет рыдать и корчиться от боли, но взрослый мужик…

– Ты хочешь сказать, что я прикидываюсь?

– Нет…тебе было действительно больно. Вопрос в том, адекватно ли твоё чувство боли? Соотносится ли оно с реальным ущербом для твоего организма.

– Я не понимаю…– я сажусь на кровати, зажимая ладонью травмированное плечо и затравленно глядя на доктора.

– Ты просто не даёшь мне ничего объяснить. Я попробую ещё, но не вздумай меня перебивать, иначе…– он медленно приподнимает тапок.

Я съеживаюсь, уменьшился в размерах, когда устрашающая тень накрывает мою голову.