Болезнь Богов

                                  БОЛЕЗНЬ   БОГОВ: ИГРА НА ПОВЫШЕНИЕ

                                                                             1

                   Мать приехала договориться о свадьбе. Они уселись с тещей в зале, обсуждая, кто, сколько вложит на готовящуюся процедуру.  Мы тем временем дурачились в спальне. Оксана раскинула ноги. Ее дрожащий носок задевал люстру, трясшуюся с резким позвякиванием. Мне на лицо сыпалась пыль с цоколя, тершего штукатурку. Отвернувшись, через стекло двери я видел сухой острый профиль матери и оплывшее круглое лицо продувной тещи. Каждый старался сэкономить на свадебных расходах, и не уступал. Я учился на третьем курсе мединститута. Оксана - в финансово – экономическом. Нам обоим по двадцать. Оксана от меня беременна. Она уверена, что беременна именно от меня, а не от возрастного любовника. Ее любовник – прибалт, на много лет ее старше, женат, обременен тремя детьми - подростками. Появляется в Волгограде  наездами. Любовника Оксана бросать не собирается. Для нее предстоящий наш брак – формальное прикрытие старых похождений и месть Кестасу, не сдержавшему обещание, продолжающему жить семьей. Теперь они уравняются. Она будет замужем. Он женат.

                     Последние месяцы я подсел на разнообразные ПАВ. Ночные клубы, бары, рестораны, и девушки изрядно подтачивали мой бюджет. Для знакомств с девушками приходилось таскать с собой Юрку Гатальского, оплачивая его паразитическую дружбу. Брак с Оксаной  насыщал  мои чресла и ее лоно. Я, как планировалось, переходил жить к Оксане. Мать переставала платить за снимаемое для меня жилье. Упорядочивал нашу жизнь. Преимущества казались выдуманными. Оксана могла сделать аборт, а я, зависнув с кем-то еще, загасить обильным сексом бушующие эндорфины, и слезть с иглы.

                    Торг матери с тещей завершался, а мы с Оксаной в соседней комнате никак не могли кончить. Лобок бился о лобок. Я готов разразиться воплем от бессилия, предвещавшего мозоль. Мать закричала из зала, приглашая присоединиться к беседе. Мы торопливо оделись. Вошли в зал взъерошенные, растрепанные, пропитанные запахом смазки и спермы. Нам объявили день свадьбы. Свадебное застолье произойдет в этом – же зале. Предлагали обсудить, кого мы хотим пригласить, мать и теща кандидатуры своих сторон уже провозгласили. Далее перешли к костюмам и платью новобрачной. Если я обходился выходной тройкой, то Оксане решили шить, а не покупать готовое или использованное свадебное платье. Последнее считалось дурным примером.

      Мы облазили соседний рынок, перебираясь по доскам на камнях меж весенней воды. Торговались до посинения с неуступчивыми чурками и славянами. Выбирали в салонах и самом большом свадебном магазине. Наконец, нашли устраивающее розовое платье, что означало и ожидание честности, и отсутствие невинности новобрачной.

       День назначен. Родственники и друзья в нетерпении. Мальчишник заканчивается пьяным разрушением печки в сарае, где обретался однокашник, предоставивший территорию для студенческой оргии. Просыпаюсь в реанимации между кроватей умирающих с толстенной медсестрой в позе всадницы. Распухшая голова, трепещущие нервы и жадные клятвы в совместной жизни до физического конца с расчетливой предательницей Оксаной.

                                                         2

             Оксана – родная сестра Пантелея Звира. Когда день свадьбы уже назначили, мы шли с Оксаной к остановке от дома тестя. Нас  остановили хулиганы, три пьяных   брата и свояченица, одного из них. Попросили закурить. Я протянул пачку. Хулиганы  хотели драться. Потребовали денег. Я дал, но они хотели всех. Свояченица, сестра жены старшего из них, не примиряла буянов, а  моя Оксана пыталась. Меня ударили. Я упал. Трое Смирновых били меня ногами. Забили ногами до смерти. На труп бросили опустошенный бумажник. Хватавшей убийц за руки, пытавшейся их остановить,  Оксане тоже досталось.                1

            Состоялся суд. Старший Смирнов получил 10 лет. Остальные  братья - меньше. Пантелей Звир, вместе с сестрой Оксаной, сидевшие в зале суда, заявили, что “убийцам все равно не жить”.  Родители - Звиры, их старший сын Глеб промолчали.

            Вышедший старший Смирнов праздновал свое освобождение в летнем кафе. Присутствовали ранее освободившиеся родные братья и местный криминал. Подъехал мотоциклист, его лицо скрывал опущенный шлем. Неизвестный расстрелял старшего  Смирнова в упор   из автомата “Калашников“.   Средний и младший Смирновы погнались за стрелявшим   на своих мотоциклах. Преследователи замешкались. Мотоцикл среднего Смирнова завелся не сразу, а младшему Смирнову пришлось ехать на чужом мотоцикле. Братья отстали. На повороте стрелок издалека погрозил стволом автомата. Снял шлем, и открыл лицо.  Будто бы то был Пантелей Звир. Мотоцикла у него своего не было, но, возможно, он одолжил у  брата Глеба.