Болезнь культуры (сборник)

На самом деле она была написана дважды. Первый раз – несколько лет назад в Вене, где я не верил в возможность ее публикации. Я решил тогда оставить ее в столе, но она преследовала меня подобно привидению, и я нашел способ избавиться от нее, напечатав две первые части в нашем журнале «Имаго». Эти части – психоаналитическое вступление к работе («Египтянин Моисей») и примыкающая к нему историческая реконструкция («Если Моисей был египтянином…»). Остальной материал, содержавший самые спорные и опасные тезисы, касающиеся возникновения монотеизма и становления религии как таковой, я оставил в столе, как мне тогда думалось, навсегда. В марте 1938 года состоялось неожиданное немецкое вторжение, заставившее меня покинуть родной дом, но освободившее от опасений, что публикация приведет к запрету психоанализа в Австрии, где его разве что терпели. Едва оказавшись в Англии, я испытал непреодолимое искушение представить миру неопубликованную рукопись. Я начал перерабатывать третью часть, чтобы сделать ее логическим завершением двух предыдущих частей. Для этого, естественно, пришлось несколько изменить порядок расположения материала. Мне не удалось, однако, переработать весь материал целиком; с другой стороны, я не мог решиться на полный отказ от повторной публикации первой части, и выход из положения был найден в том, чтобы предпослать заключительной части первую без каких бы то ни было изменений. Я пошел на это, хотя и сознавал, что мне не удастся избежать досадных повторений.

Я могу утешить себя тем, что проблемы, о которых я пишу, во всяком случае, являются настолько новыми и важными, что – заблуждаюсь я или нет – не будет большой беды, если публика дважды прочтет одно и то же. Есть вещи, о которых надо говорить не один раз и о которых никогда нельзя сказать, что их повторяют слишком часто. Предоставляю читателю самому решать, стоит ли ему читать что-то повторно. В принципе не принято писать дважды об одном и том же в одной книге. Это мое неумение, за которое я достоин порицания. Творческие силы автора, к несчастью, не всегда в его власти. Работа завершена, и ее жизнь уже не зависит от автора, которому и самому она кажется порой чужой.

А. Народ Израиля

Если мы ясно отдаем себе отчет, что применяемый нами метод основан на произвольном отборе материала преданий, – когда мы используем то, что кажется нам пригодным, и отбрасываем то, что не можем применить с пользой, а из оставшихся кусков складываем психологически вероятную картину событий, – то становится ясно, что такой способ не гарантирует отыскания истины. Тогда возникает вопрос: зачем вообще нужна такая работа? Все дело в привлекательности результата. Если мы смягчим требования к точности историко-психологического исследования, то, возможно, сумеем прояснить проблему, всегда заслуживавшую внимания, а в свете последних событий вновь привлекшую к себе пристальное внимание наблюдателей. Известно, что из всех средиземноморских народов времен античности еврейский народ является чуть ли не единственным, сохранившим до наших дней свое имя и сущность. Беспримерной способностью противостоять любым несчастьям и преследованиям благодаря выработанному веками особому характеру он возбудил неприязнь остальных народов. Следовательно, понятно желание лучше уяснить, откуда взялась эта жизненная стойкость евреев и каким образом их характер связан с их судьбой.

Можно взять за основу одну черту еврейского характера, которая определяет отношения евреев с другими народами. Нет никакого сомнения в том, что они придерживаются очень высокого мнения о себе, считают себя лучше и выше других людей, от которых они, помимо всего прочего, отличаются множеством обычаев[66]. Помимо этого, евреям свойственны жизнелюбие, непоколебимая вера в обладание некой высшей ценностью и неслыханный оптимизм. Набожные люди связывают это с их близостью к богу.