Болезнь Портного

Вокруг огромного стола сидят, замерев словно по команде «смирно», все мальчики Западной Виргинии, которые хотят учиться в Уэст-Пойнте. Под столом же стоит на четвереньках голышом наша застенчивая неграмотная ученица. По комнате ходит, постукивая тросточкой, полковник из Уэст-Пойнта и внимательно всматривается в мальчишечьи лица. Тем временем наша Мэри-Джейн Рид расстегивает за столом ширинки кандидатов и по очереди дрочит каждого из них. Принятым в военную академию будет считаться тот из кандидатов, который сумеет сохранить выправку и невозмутимость, кончая в рот маленькой Мэри-Джейн.

emp

Десять месяцев. Поразительно. Ибо в течение этих десяти месяцев я каждый день — если не каждый час — спрашивал себя:

— Зачем тебе эта связь? Зачем тебе эта женщина? Эта вульгарная, противная самой себе, сбитая с толку, потерянная, измученная…

И так далее. Список эпитетов был бесконечным. Я постоянно его просматривал и обновлял. Когда я вспоминал о том, с какой легкостью снял ее на улице (величайший сексуальный триумф в моей жизни) — я просто стонал от омерзения. Как я могу сохранять отношения с женщиной, чей образ мыслей, чьи суждения и чье поведение противны мне? С женщиной, которая ежедневно заставляет меня взрываться от возмущения и раздражаться многочасовыми нотациями! И проповедями! Господи, я превращаюсь в школьного учителя. Взять, к примеру, эти итальянские мокасины, которые она подарила мне на день рождения. Какую лекцию я ей тогда прочел!

— Слушай, — говорю я Мартышке, когда мы заходим в магазин за покупками. — Даю тебе один маленький совет: когда ты собираешься провести столь простое действие, как например, оплата покупок, — так вот, когда ты платишь деньги в кассу, то вовсе не обязательно сверкать пиздой на всех подряд. Понятно?

— Чем сверкать? Кто это сверкает? И чем?

— Ты, Мэри-Джейн! Ты сверкаешь своими интимными местами!

— Ничего подобного!

— Ради Бога! Всякий раз, когда ты встаешь или садишься, мне кажется, что ты сейчас уткнешься пиздой прямо в нос продавцу.

— Гос-споди, но мне нужно вставать и садиться, правда?

— Но не так, будто ты садишься на лошадь или слезаешь с нее!

— Слушай, я не понимаю, чего ты нервничаешь — этот продавец все равно педик.

— Я «нервничаю» потому, что твою пизду видело столько людей, сколько не собирается даже на представления Хартли и Бринкли! Не пора ли тебе завязывать со сценой, а? Я ругаюсь, а сам думаю про себя: «Помолчи лучше, парень! Если тебе нужна леди вместо пизды, то найди себе леди. Кто тебя держит?»

В этом городе полно женщин, абсолютно не похожих на мисс Мэри-Джейн Рид. Многообещающих, необъезженных, неиспорченных молодых женщин — пышущих здоровьем. Я это знаю наверняка, потому что именно такими были предшественницы Мартышки. Только меня и они не устраивали. Тоже не то. Поверьте мне, Шпильфогель! Я бывал там, я пытался: ел их запеканки, брился в их ванных комнатах, у меня были вторые ключи от их дверей и собственные полочки в их домашних аптечках. Я даже знался с их котами и кошечками, которых звали Спиноза, Клитемнестра, Кандид и просто Кот. Да-да, это были умные и эрудированные девочки, удачливые в сексуальных похождениях выпускницы престижнейших колледжей — свежие, образованные, гордые, уверенные в себе, хорошо воспитанные молодые женщины — служащие и лаборантки, учительницы и корректоры… Женщины, в присутствии которых мне не приходилось краснеть, которых не надо было чему-то учить, которых не надо было спасать, которым я не должен был заменять отца и мать… И все равно — не то.

emp

Кей Кемпбелл, моя подруга по Антиох-Колледжу — разке можно где-нибудь найти более примерную девушку? Простодушная, доброго нрава, безо всякого намека на какую бы то ни было патологию — достойнейшая девушка и добрейшая душа. Где она теперь — эта находка? Привет, Тыква! Где ты? Небось, осчастливила какого-нибудь шайгета из американской глубинки? А разве может быть иначе? Кей редактировала в колледже литературный журнал, сдавала все экзамены по английской литературе только на «отлично», и вместе со мной и моими преступными друзьями пикетировала парикмахерскую в Иеллоу Спрингс, где отказывались стричь негров, — дебелая, добродушная девушка с большим сердцем, и большим задом, светловолосая с детским личиком и, к большому сожалению, совершенно плоскогрудая (похоже, плоскогрудые женщины — моя судьба. Интересно, почему? Есть ли статьи по этому поводу? Важно ли это? Или нет?). Ах, а эти крестьянские ноги? А блузка, постоянно торчащая сзади поверх юбки? О, как я был тронут ее жизнерадостным характером! И тем, что она совершенно не умела ходить на каблуках — это ей было просто противопоказано, в туфлях на высоком каблуке Кей напоминала кошку, застрявшую на верхушке дерева. Она первой из всех Антиохских нимф начинала по весне ходить босиком. «Тыква» — эту кличку для Кей придумал я, вдохновившись цветом ее кожи и размерами ее задницы. А также ее твердостью: во всем, что касалось моральных принципов, Кей Кемпбелл была тверда как тыква и упряма до такой степени, что я просто умирал от зависти.