Болгарские народные сказки. Том 1

Привязал он его к дереву, поплевал себе на ладони и принялся стегать кнутом. Отстегал хорошенько и сказал: «Теперь знаешь, как черти своим слугам платят! А ну-ка полезай обратно!» И потащил лентяя к могиле.

Лентяй улегся в нее, а его мучитель бросил сверху две-три лопаты земли и ушел восвояси. Вскоре и светать стало. Лентяй очухался, руками, ногами пошевелил и, увидя, что черт лишь едва присыпал его землей, поскорее выбрался из могилы да со всех ног в село бросился. Прибежал, запыхавшись, домой, схватил топор — и в лес. Принялся деревья рубить. Проходит мимо сосед, здоровается:

— С добрым утром, брат! Что нового на том свете?

— Ох, и не спрашивай, — отвечает лентяй. — Всю-то ночь камни с места на место перетаскиваешь, а в награду тебя же потом и колотят почем зря!

— Ну как, вечером опять на кладбище уйдешь? — спрашивает сосед.

— Да ты в своем уме? Уж лучше я весь лес вырублю, чем у черта батраком буду!

И снова взялся за работу.

НУЖДА

У одного дровосека было два сына. Каждый раз, отправляясь в лес, он брал одного из них себе в помощники. Однажды запряг дровосек телегу и сказал своим сыновьям:

— Ну, ребята, поезжайте сегодня сами в лес за дровами, а я дома останусь, отдохну.

Парни обрадовались случаю заменить отца и поехали. Выезжая со двора, старший обернулся и спросил отца:

— Батюшка, а если телега поломается, кто нам ее починит?

— Не заботитесь об этом, — ответил отец, — если поломается, покличьте нужду, она и починит.

Приехали парни в лес, распрягли волов, пустили их пастись, а сами взялись за топоры. Живо нарубили дров, нагрузили телегу доверху, впрягли волов и поехали домой.

Вдруг посреди дороги, при спуске, перегруженный воз раскатился, толкнул ярмо и сломал шкворень. Пареньки так и ахнули: как теперь быть, как довезти воз с дровами? Тогда старший вспомнил о наказе отца и принялся кричать, что было мочи:

— Нужда! Нужда! Иди почини нам телегу!

Никто не отозвался.

— Нужда-а-а, — еще громче стал звать младший, — иди скорее, не то мы пропали!

Но лес по-прежнему не откликался, никакой нужды не было видно.

Стемнело. Птицы попрятались в свои гнезда. Месяц на небе появился.

— Брат, — сказал меньшой, — видать, эта проклятая нужда не придет. Кто ее знает, где она запропастилась, может, чинит другую телегу, а может, спит под каким-нибудь деревом. Давай-ка мы сами починим нашу телегу.

— Как? — спросил старший. — Это ведь не легкое дело!

— Срубим на шкворень сухое кизиловое дерево, обстрогаем — и готово!

Сказано — сделано. Принялись проворные пареньки искать кизил, нашли сухое дерево, срубили, хорошенько обтесали, смастерили новый шкворень и поставили на место сломанного.

Поехали домой.

Пока разгружали дрова, рассказали отцу о случившемся. Принялись, дескать, мы звать нужду. Кричали, кричали, глотки надорвали, а она так и не отозвалась, будто сквозь землю провалилась. Тогда взялись мы за дело сами, сделали новый шкворень, крепче старого.

Отец улыбнулся и сказал:

— Эх, сынки, сынки: вы искали нужду в чаще, а она возле вас была. Она и помогла вам починить телегу. Подумайте немножко — и поймете, что я прав.

НЕ РОЙ ДРУГОМУ ЯМУ — САМ В НЕЕ ПОПАДЕШЬ

Ходил из дома в дом слепой нищий и приговаривал:

— Не рой другому яму — сам в нее попадешь, не рой другому яму — сам в нее попадешь.

Услыхала его жена сельского богача, что семь шкур драл с бедняков, и пригрозила:

— Знаю, это ты про моего мужа болтаешь, ну да ничего, попадись ты мне еще раз, я тебя как следует проучу.

Подвернула она рукава и замесила калач, а прежде чем посадить его в печь, положила в тесто яду.

В полдень слепой нищий проходил мимо.

Увидев слепого, жена богача окликнула его:

— Эй, дедушка, иди сюда!

И подала ему калач.

— Возьми, — сказала она, — теплый еще. Это я для тебя испекла, чтобы отблагодарить за мудрые слова.

Нищий поклонился, взял калач, опустил его в суму и отправился в путь. Вышел за село, пошел широкой дорогой.

Поздно вечером в поле повстречался ему всадник. Это был сын злой богачки, он ехал с гор, где паслись отцовские отары овец.

— Эй, дед! — окликнул старика богатеев сын и остановил коня. — Ходишь день-деньской, побираешься, наверняка найдется у тебя в суме кусок хлеба. Дай поесть, у меня от голода в животе урчит. Там, в горах, чабаны едят просяные лепешки, я не могу.

— Дам, сынок, — сказал нищий и достал из сумы калач. — Вот, отломи половину. Одна добрая женщина дала мне этот калач.

Богатеев сын схватил калач и крикнул:

— Весь, весь отдай! А ты выпросишь другой — тебе все равно больше делать нечего!

Набил он рот калачом, замешанным руками его матери, тронул коня и ускакал.

Добравшись до дому, жадный богатеев сын вдруг начал корчиться от боли и стонать:

— Ох, ох, умираю!

Мать испугалась, не знает, как быть. Ей пришло в голову, что сын отравлен, и она спросила его, что он ел.

— Ничего, — ответил больной, — целый день маковой росинки во рту не было, только к вечеру съел один калач.

— Кто тебе его дал?

— Один слепой нищий. Я встретил его на дороге, попросил у него хлеба, и он дал мне калач.

Услыхав эти слова, мать запричитала: