Болгары старого времени

На этот раз Ненко говорил с ней уже не так застенчиво, как раньше, да и сама Райка меньше краснела, когда он просил у нее цветы и шутил с ней. Взгляды их встречались все чаще, становились все длительней, глаза горели все жарче. Но когда они совсем перестали стесняться друг друга, на крутом берегу показался подпасок с ослом. Ненко, разозлившись на него, как вчера на Тинку, поспешил отойти от Райки, чтоб подпасок не вздумал про них болтать. Оба они боялись дурной молвы и потому, не сказав друг другу ни слова, решили больше сюда не ходить.

X

Было это в Петров пост. В следующее воскресенье на майдане не водили хоро. Под вечер Ненко зашел к тете Гане и разговорился с дядей. Они спокойно сидели у окна и неторопливо беседовали о том о сем, как вдруг Ненко оборвал речь на полуслове и бросился к дверям. Обещал, мол, после обеда зайти к приятелю, да вот заболтался и чуть не забыл. Так он объяснил дяде свой поспешный уход.

На самом деле Ненко увидел из окна Райку и, сообразив, что она идет к Донке, тоже поспешил туда. Он не обманулся: Райка была уже там.

Донкина мать куда-то ушла, подружки пошли в сад за цветами, да там и остались. Ненко, проходя, не заметил их в раздумье. Донка окликнула его, он подошел к ним и остановился, прислонясь к садовому забору. Донка принялась подшучивать над ним, дразнить его то тем, то другим. Ненко смеялся и тоже отвечал веселыми шутками. Поглядывая на них, смеялась и Райка. Донка срывала зеленые сливы и бросала в Ненко, а тот ловил их и кидал обратно, стараясь попасть в нее. Когда Донка полезла под дерево за сливами, он бросил в Райку и попал ей по руке. Она зарделась, застенчиво взглянула на него, он бросил опять и на этот раз угодил во вторую руку, открытую до локтя. Тогда и Райка схватила сливу и бросила в него. Слива пролетела мимо, Райка кинула в него златоцветом. Цветок ударил Ненко по щеке, он поймал его, но не бросил в Райку, а только понюхал. Райка покраснела еще больше и опустила глаза. А Донка, которая бежала к Ненко с полными руками слив, остановилась, посмотрела на них и лукаво засмеялась.

Через два дня после этого Райка на огороде поливала капусту. Время было вечернее, после заката. На сердце у нее было легко-легко. С недавних пор, неизвестно почему, ей все время было так хорошо. Левый глаз у нее сильно подергивался, она объясняла это тем, что кто-то должен прийти, и все оглядывалась по сторонам.

Солнце уже село, и начало смеркаться, когда Райка увидела, что через плетень к ним на бахчу прыгнул какой-то человек. Она не разглядела, кто это, но у нее вдруг запылали щеки, сердце забилось сильней, а по всему телу прошла дрожь. Она бросила мотыгу и пошла узнать, кто это и что ему нужно.

Если б ее спросили: «Куда ты?» — она так бы и ответила. Но в душе она, сама не зная почему, была уверена, что там ждет ее Ненко. Они не виделись уже два дня и не уговаривались встретиться. Но Райка ни минуты не сомневалась, что сейчас увидит его. И не ошиблась: Ненко ждал ее под грушевым деревом.

— Это ты, Райка?

— Я, Ненко.

— Что делаешь? Поливаешь?

— Капусту поливаю. Как ты придумал прийти с той стороны?

— Как придумал? Просто взял да и пришел. А что тут такого?

— Да ничего, я так… Тут-то нас никто не увидит. Я про то спрашиваю, как ты догадался…

— Мне Донка сказала.

— Ой, какая она! До чего хитрая да лукавая, правда, Ненко?

— Еще какая, вся в тетку! Донка, пожалуй, еще похитрее будет.

— А знаешь, Ненко, у нее Стойчо каждый вечер воду пьет и берет букетик, а запрошлым вечером они под вербой допоздна сидели.

— Так я и думал, что тут неспроста. Мы на той неделе со Стойчо вместе пахали, так когда потом волов стали пасти, я по разговору сразу понял. Он все меня родичем звал.

— Донка говорит, после успенья Стойчо к ним сватов пришлет.

— После успенья, говоришь? А мне когда сватов засылать, а, Райка?

— Не знаю я… — шепотом ответила Райка и опустила голову.

— Я скажу когда. Хочешь, я тебе на успенье сережки куплю? Или, может, бисерное ожерелье?

— Ожерелье мне дедушка к пасхе подарил. Ты лучше серьги купи, как у Рады Тошовичиной, видел, такие с висюльками. Хорошо?

Стоя под грушей, Райка с Ненко мало-помалу разговорились. Они больше не стеснялись друг друга и беседовали так, точно были знакомы давным-давно. Ненко взял Райку за руку и вертел ее мизинчик, приговаривая, словно играл с маленькой девочкой: «Ешь, зайка, ешь». А возле них на развесистой черешне заливалась пара соловьев, будто подзадоривая их. За два двора от них Доко Маньевчето играл на кавале — век можно слушать его не наслушаться. А тут из-за рощи выплыла луна, ясная и полноликая, заливая божью землю золотыми лучами, озаряя всю ее мягким бледным светом, таким же дурманящим и нежным, как речи молодых влюбленных, казалось бы простые и грубые, но милые для них и прекрасные, как только может быть прекрасно что-нибудь на земле.

С тех пор грушевое дерево стало часто скрывать своей широкой кроной их свидания, слушать их беззаботные речи.