Боливар

С большой теплотой описывал Гумбольдт колониальный Каракас и его обитателей: «В Каракасе восемь церквей, пять монастырей и театральный зал, вмещающий от 1500 до 1800 человек. В мое время он был устроен как партер, где мужчины сидели отдельно от женщин, не имел крыши. Можно было одновременно смотреть на актеров и на звезды… Улицы в Каракасе широкие и прямые, пересекаются под прямыми углами, как во всех городах, основанных испанцами в Америке. Небольшие размеры долины и близость высоких гор Авила и Силья придают Каракасу мрачный и суровый характер, особенно в то время года, когда стоит самая прохладная погода, то есть в ноябре и декабре. Утро тогда очень красиво: на фоне чистого ясного неба отчетливо вырисовываются две куполообразные вершины Сильи и зубчатый гребень Серро-де-Авила. Но к вечеру атмосфера сгущается; вершины гор скрываются в тучах, и гряды облаков ползут по вечнозеленым склонам, как бы разделяя их на отдельные ярусы. Мало-помалу ярусы сливаются, холодный воздух, спускающийся с Сильи, заполняет долину и превращает легкие облака в огромные клочковатые тучи. Они часто опускаются ниже Лагудайрского креста и движутся, касаясь земли, на Каракас к Пасторе и ближайшему кварталу Тринидад. При виде туманного неба мне казалось, что я нахожусь не в жарком поясе в одной из долин с умеренным климатом, а в глубине Германии в горах Гарца, поросших соснами и лиственницами. Но в разгар лета вы не увидите этой мрачной и печальной картины, этого контраста между утренней ясностью неба и туманным небом по вечерам. В июне и июле ночи светлые и прекрасные. Воздух почти постоянно сохраняет чистоту и прозрачность, какие характерны для плоскогорий и высокогорных слоев разной температуры. Только летом можно наслаждаться всей красотой ландшафта, который в конце января хорошо освещен лишь в течение нескольких дней».

Гумбольдт писал, что он обнаружил во многих каракасских семьях склонность к науке, знакомство с шедеврами французской и итальянской литературы, ярко выраженную любовь к музыке, которой здесь с успехом занимаются. Вместе с тем немецкий ученый отмечал отсутствие у местного общества интереса к естественным наукам.

Пребывание Гумбольдта и Бонплана в Венесуэле оставило глубокий след в памяти жителей этой страны, которые впервые в их лице встретились с подлинными учеными. Рассказы исследователей о научном прогрессе, их демократизм, свободолюбие, отрицательное отношение н рабству, всяческой тирании встречались с восторгом креолами, мечтавшими избавиться от испанского колониального владычества. Хорошо запомнил свою встречу с учеными и молодой мантуанец Симон Боливар. Ему не терпелось побывать в Европе, самому увидеть все то замечательное, о чем рассказывали эти два знаменитых чужестранца.

ПОУЧИТЕЛЬНЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ

Я хочу жить свободным и умереть гражданином.

Симон Боливар

В 1799 году родственники Боливара, на попечении которых он находился, решили отправить его в Испанию, в Мадрид, подальше от беспокойного Каракаса. Молодой мантуанец должен был приобрести в столице Испании светский лоск и завершить свое образование. Это было тем более необходимо, что Родригес и Бельо больше заботились о его физическом и философском воспитании, чем о том, чтобы преподать ему элементарные правила грамматики или арифметики.

Путешествие не обошлось без приключений. Корабль, на котором находился Симон Боливар, стремясь избежать встречи с англичанами, воевавшими тогда с Испанией, вынужден был завернуть в мексиканский порт Веракрус. Воспользовавшись этим, Боливар посетил Мехико [7], столицу вице-королевства Новой Испании, славившуюся своими дворцами и памятниками древней культуры ацтеков. Вице-король, к которому у Боливара были рекомендательные письма, ласково принял юношу и пригласил его к столу. Во время трапезы речь зашла о французской революции. Вице-король спросил Боливара, что он думает об этом событии. Молодой человек, не смущаясь, стал восхвалять французский народ, казнивший Людовика Бурбона. Испанский вельможа был явно смущен. Он поспешил переменить тему.

Вскоре Боливар вновь тронулся в путь. Его корабль благополучно прибыл в Бильбао, древнюю столицу Басконии, родину первого Симона Боливара. Из Бильбао в почтовой карете молодой венесуэлец отправился в Мадрид, где дядя дон Эстебан Паласиос давно уже ожидал его.

Дон Эстебан находился в испанской столице по поручению покойной матери Боливара, которая после смерти мужа решила ходатайствовать перед королем о признании титулов маркиза и виконта, купленных дедом Симона. Такие дела при дворе тянулись годами, да и сам дон Эстебан не спешил с выполнением порученной ему миссии. И хотя мать Боливара давно уже умерла, дон Эстебан все еще оставался в Мадриде, весело прожигая жизнь. Действительно, зачем было спешить с признанием титулов и возвращаться в скучный провинциальный Каракас, когда можно было наслаждаться всеми благами жизни в отнюдь не пуританском Мадриде?