Больная родина

— Надо же, Дуньку подрядили отбивную из меня сделать! — Петр злобно сплюнул сквозь зубы. — Как к человеку относился, он в машинах шарит. Сам виноват, что такой гнидой оказался. Ничего, пусть полечится. Увы, Серега, не все безоблачно в наших палестинах. Не хотели тебе говорить тогда, по скайпу. Дашка решила, мол, незачем брата расстраивать, он там воюет, ему не до наших проблем. Приедет, тогда и узнает.

— Я в курсе, что происходит в небольших украинских городках, — проворчал Сергей. — Фронт под боком, никто не знает, что будет завтра. Люди боятся, военкоматы зверствуют, гребут всех подряд, нацисты поднимают голову. Что я должен знать, Петро? Рассказывай, что творится в Новодиеве.

— Этот беспредел еще до войны начался. — Петр вздохнул. — А теперь усилился до какого-то припадочного безумия. У нас тут своя хунта, она же мафия. Менты и чиновники лютуют, задавили весь честный бизнес. Воровство — норма, идет открытый грабеж. Я еще удивляюсь, почему Гладышев втихую отморозков нанял. Он мог бы прислать своих людей среди бела дня, никто бы и не пикнул. Люди запуганы. Он давно уже глаз на мое хозяйство положил, все ходил вокруг, намекал. Потом открытым текстом: «Не глупи, Петро, если жить хочешь. Заплачу тебе немного за бизнес, не зверь же. Всяко лучше, чем гнить в сырой земле. Или в армию тебя забрею, на Восточный фронт, и не посмотрю, что у тебя белый билет по здоровью. Время тяжелое, страну защищать надо. Да еще и прослежу, чтобы тебя там в первый же день убили». Управы на них нет, все повязаны — в Новодиеве, в Днепропетровске, в Киеве. Многие рады бы уехать, да некуда. Вот и дрожат люди, по углам попрятались, а эти твари ничего не боятся. Обычный фашизм, Серега, цветет и пахнет. Бизнес убили поборами, рэкетом. Моего приятеля Володьку Парасюка пару месяцев назад завалили. Тоже с запчастями крутился. Бандюки с повязками ВиП пришли. Это организация у нас такая, «Возрождение и Порядок», со свастикой на гербе. Мол, будешь платить. Такую сумму выставили, что Володька им в лицо рассмеялся. Убили в тот же вечер, горло перерезали как барану. И все прекрасно знают, кто это сделал: нацики местные — Зяма, Шут, Борода и Фюрер. А кто их арестует? Они же патриоты, в высшей степени порядочные люди с высокими нравственными принципами. Вот и балдеют от своей безнаказанности.

— Вся верхушка в теме? — мрачно спросил Гайдук.

— Это у них партийное, — ответил Петр. — Вся верхушка в этой долбаной организации. Глава городской администрации Петренко Игнат Семенович — главная сволочь. Сколько душ загубил, чтобы дорваться до власти!.. Половину недвижимости в городе скупил. Ресторан «Днепр», торговый центр «Добряна», гостиница с сауной «Вольница». Сам зверь, а жена у него, Анастасия Яковлевна, тихая забитая баба, боится его. Он ведь в гневе оплеухи развешивает направо и налево. Она несколько раз пыталась покончить с собой, за что и получала по полной. На эту несчастную Игнат Семенович и оформляет свою недвижимость. А еще на племянников, на кузенов, на старую тетку. Заместитель у него Остап Коряка, по совместительству председатель местного отделения этой шарашки, «Возрождение и Порядок». Таких типов у нас випами зовут.

— Стоп! — встрепенулся Сергей. — Остап Коряка?

— Он самый. Дружище твой лучший. Вы же с ним неразлейвода были. Он и предложил Гладышеву отобрать у меня бизнес.

— Не видел я его давно, — потрясенно пробормотал Гайдук. — Звонил, он трубку не брал.

Надо же! Непутевый остолоп Остап Коряка — в чем-то скользкий, хитрый, себе на уме, но ведь другом был.

— Скурвился твой кореш, — глухо проговорил свояк. — Власть почувствовал, гниль из него полезла такая, что поначалу не верилось. В любой дом может зайти со своими подонками, обыск затеять, забрать кого-нибудь под надуманным предлогом. Пару недель назад ворвались эти твари к Сеньке Тихонову, стали избивать, орать, что поступил сигнал, будто он шпионит на ополчение. А Сенька ни сном, ни духом. Ясно, что поклеп. Любовник его жинки Матвей Козюпа телегу накатал, чтобы Сеньку угробить. Так эти суки даже разбираться не стали. Отвезли Сеньку в штаб-квартиру, в подвал бросили, пытали. Через день позвонили матери, забирай, мол. Та приехала и сына не узнала — мыло с кровью, в больницу даже брать отказывались. — Петр с тоской уставился на небо.

В разрывах между тучами начинали зажигаться звезды. Дождь прошел. Воздух был пропитан цветочными ароматами.