Больница людей и нелюдей. Книга 2

Изумление в синих, практически васильковых глазах. Не ждал, милый? Сюрприз!

— Замуж пойдешь.

— Как скажете, норн куратор.

Вот: шок — это хорошо, это правильно. Тебе ж нравится поведение туши? Получи ее двойника.

— Сури… Что ты хочешь?

— Жить.

Ответила максимально честно, но мена, похоже, не поняли.

— В смысле?

— В самом прямом. Вы взяли тушу назад, а значит, конец света и появление Бездны не за горами.

— Не пори чушь. Хотя я тебя понял: если нельзя предотвратить бардак, надо его возглавить, так?

— Примерно. Куда мне?

— Назад. Иди работай у людей. Может, одумаешься.

Наивный.

— Как скажете, норн куратор.

Повернулась к двери и, чуть пританцовывая, направилась трудиться на благо общества.

Инна:

Этой ночью я, как и следовало ожидать, практически не спала: шило в заду по имени Вилис, мелкая худющая шатенка с серыми глазами, острым язычком и частенько дерзким характером, решила прямо с места в карьер осчастливить несчастную попаданку, по ее мнению, жутко страдавшую без друзей, и прилипла ко мне, как тот банный лист. Блохастик, видя такое положение дел, только посмеивался и отдирать от невесты настырную младшую сестренку явно не спешил. Я с трудом нашла пару секунд, чтобы сообщить ненаглядному женишку, что его желают, ну просто жаждут видеть в больнице.

— Что-то случилось? — удивленно поинтересовался Конрад.

Я честно ответила:

— Один из пациентов нахамил мне, а когда получил ответку, почему-то страшно обиделся и нажаловался начальству, насколько знаю, включая главврача.

— Даже так, — задумчиво протянул племянник Сиятельных Глав, кивнул и вышел из спальни.

— Бедный пациент, — злорадно хихикнула присутствовавшая при разговоре мелкая заноза.

— Почему? — удивилась я.

— Так ты теперь важная шишка, можешь делать практически все, что пожелаешь, и никто тебе слова поперек не скажет. А этот дурачок посмел не только нахамить, но и нажаловаться. Кони теперь разделается и с ним, и с его родней.

Упс…

— Вилис, ты сейчас серьезно?

Вместо девчонки ответил норг, заворчав рядом.

— Вон, даже Снежок меня поддерживает. Правда, Снежок? Никому не позволено обижать верхушку аристократов!

Ой, как все запущено… Вторая Сурина, только без жениха…

— Инка, а расскажи о том мире? Как ты там жила? Ты была аристократкой? А как в больницу устроилась? А почему…

Мозги у меня сварились и закипели уже на третьем вопросе. Боги, ее бы энергию да в мирных целях… Человечество давно вечный двигатель изобрело бы…

Проснувшись, я обнаружила, что мелкой, слава всем местным богам, рядом нет. А вот норг сидел на кровати слева от меня, позевывал и недвусмысленно намекал урчанием, что его сиятельство нужно почесать и накормить.

В больнице моего опоздания на целых десять минут никто не заметил: народ снова ходил на ушах, когтях, рогах и других выступающих частях тела.

— Астон, — отловила я гнома, собиравшегося выскакивать из ординаторской, — что произошло?

— Двадцать раненых! Двадцать! И все погрызены и исполосованы непонятно какой сущностью! — мой собеседник скрылся из глаз быстрее пули.

Оп-па…

— Инка, тебя куратор хочет видеть, — в комнату молнией влетел леший, подхватил какой-то продолговатый пузырек с полочки и выскочил вслед за гномом.

В моей помощи, похоже, никто не нуждался, поэтому я потопала к инкубу.

— В ножки падать не буду, — сбило меня с толка прямо в дверях саркастическое замечание Сортарина.

Я удивленно моргнула:

— Простите, норн куратор?

— Здесь объявлялся твой жених. И у меня, и у главврача. Настоятельно просил проявлять вежливость и уважение к невесте племянника Сиятельных Глав.

А, так вот почему ты такой нервный. С блохастиком я разберусь дома, а здесь…

— Я не прошу особенного к себе отношения, норн куратор.

— Ну вот и славно, — Сортарин явно расслабился: из тела ушло напряжение, движения стали более плавными, глаза перестали лихорадочно блестеть. — Пока народ работает с вновь поступившими, можешь отдохнуть, потом впрягайся в рутину.

— Ясно, норн куратор.

В ординаторской я налила из автомата кофе в пузатую керамическую кружку, на этот раз с миленьким темно-фиолетовым дракончиком и мелкой принцессой, сидевшей на нем сверху, и с ногами уселась в одно из удобных мягких кресел. Кто ж успел за ночь порезвиться? Двадцать пострадавших за ночь, да еще и погрызенных и располосованных, — это круто… Я бы подумала на Снежка, но того очень плотно перед сном накормили, а Конрад вроде утверждал, что норги с добычей не играют — убивают и поглощают. Тогда кто? И зачем?

— Инка, ты своего живоглота вчера кормила? — тролль, уставший, с дрожавшими руками и взлохмаченной шевелюрой, ввалился в комнату, плюхнулся на диванчик, вытянул ноги.

— Приходи сегодня, познакомлю вас, сам спросишь, — предложила я, не отрываясь от чашки.

— И останутся от Аринора только волосы, и те — небольшим пучком на макушке, — съязвил, появляясь в ординаторской, гном. Видок у него был не лучше, чем у тролля.

— Ар, чушь не пори. Норги добычу живой не оставляют, — следом вошел измученный леший, синий какой-то, как тот покойник.

— Жур, ты в порядке?

— А?

— Синий почему?

— А, это. Пройдет скоро, когда силы восстановятся.