Больница неизлечимо помешанных

[1] О наполняющая души незыблемой надеждой, безутешные умы утешающая мудрыми помышлениями, утомленный дух укрепляющая чистою радостью и потому усердно призываемая всеми опечаленными! Взирая на глубокие тяготы и жесточайшие скорби этих безумцев, позволь твоему сострадательному сердцу тронуться столь великой жалостью, чтобы ты прославилась как богиня Венилия, матерь отчаявшихся, а эти люди были твоею милостью возвращены к жизни, словно из мертвых воскреснув, ибо, когда они увидят, что возвращается к ним растерянный дух, потерянная кровь, угасший цвет, сладостною обязанностью будут приневолены повесить в твоем храме петлю палача с разорванным узлом, как верное знаменье, что твоей благосклонностью они избегли смерти и из отчаянного состояния выведены к твердому упованию на будущую жизнь.

Рассуждение XX О безумцах чудаковатых, странных, повредившихся умом или конченых сумасшедших [367]

[1] Есть в мире такие причудливые характеры, которые никак не склонить ни к чему справедливому, достойному или истинному и которые в своих действиях не знают ни правила, ни порядка, ни меры: мозг их, со всех сторон искалеченный, не признает обязанностей, не соглашается со справедливостью, не сообразуется с тем, чего требует рассудок, но во всем и везде — вне верной колеи и вдали от истинной стези: людей такого нрава называют обыкновенно чудаковатыми, странными, повредившимися умом или кончеными сумасшедшими.

[2] Такого нрава был Персей, побежденный Павлом Эмилием, ибо когда двое его доверенных слуг желали дружелюбно его утешить после поражения, он от этого впал в такое неистовство, что, словно зверь, вопреки всем резонам в мире приказал, чтобы они были немедленно казнены в его присутствии.[368]

[3] О философе Еврилохе, что был слушателем Пиррона Элидского, Афиней рассказывает, что он подлинно был конченым безумцем, так как по ничтожной причине приходил иной раз в такую ярость, что до самой базарной площади гнался за своим убегающим поваром, пустившись вслед ему с вертелом, на котором еще было горячее, дымящееся жаркое.[369]

[4] Император Коммод, как многие пишут, был столь великого безрассудства, что, нашед однажды ванну, в которой намерен был мыться, слишком горячей, в крайней ярости велел бросить банщика в пылающую печь, дабы, пока он наслаждается теплом, тот, напротив, ощутил зной, в который ввергло его ожесточенное помешательство.[370]

[5] О Махмете Оттомане пишет Сансовино, что, когда ему на прогулке по саду случилось увидеть, что два прекрасных арбуза сорваны, он обвинил двух милых юношей самой изящной внешности, коих к тому же употреблял для своего распутства, и, хотя они отрицали, что это их рук дело, тотчас жесточайшим образом убил обоих.[371]

[6] Софист Филагр, слушатель Лоллиана, был столь причудливого и странного духа, что, если иной раз его ученики по чистой необходимости засыпали в классе, он, не извиняя их нуждой, бил кулаками по лицу и башмаками в живот, без всякого сочувствия к естеству.[372]

[7] Из того, что пишет Бьондо, ясно, что Ведий Поллион был безнадежно помешанным во всем и всюду, ибо когда те, кто прислуживал ему за столом, случайно разбили какой-то сосуд, притом ничтожнейший, он тотчас, словно обезумев от гнева, велел убить их и скормить муренам, коих держал в своем садке, замечательном по огромности[373].

[8] Херефонт афинянин, малоизвестный философ, отличался столь великим безумием этого рода, что о законченном безумце у Павла Мануция явилась пословица: Следуя за Палладой, с Херефонтом не управишься.[374]

[9] У Корио обнаруживается неподражаемый пример причудливого помешательства — Бернабо Висконти,[375] велевший убить бедного пекаря потому только, что, проходя подле замка, где жил Бернабо, тот по ночам иной раз его будил, выкрикивая о своем хлебе. [10] Другая история, хорошо известная свету, — о его поступке с двумя послами Его Святейшества: он приказал им съесть письмо, с коим они к нему явились, только для того, чтобы выказать презрение понтифику, с которым он был тогда в открытой вражде из-за государственных дел. [11] Не отдает пореем[376] и рассказ о том, что он сделал с приходским священником (хотя тот по корыстолюбию своему заслуживал сурового наказания): как он не желал хоронить мужа одной бедной женщины бесплатно, Бернабо заставил его сойти вместе с покойником в могилу, чтобы поплатиться за несправедливость, учиненную им прилюдно.

[12] Таковы безумцы конченые, или чудаковатые и странные, как мы показали; пред их палатой в Больнице выставлено изображение Вулкана,[377] хромого и колченогого, как сами они — колчемозгие, а посему мы подобающим образом препоручаем их богу, с ними схожему, в следующей молитве.

Молитва к богу Вулкану за безумцев чудаковатых, странных, повредившихся умом, или конченых сумасшедших