Больно не будет

Проснулась я от дневного света, щедро лупившего в окно. Надо бы встать, проветрить комнату, сходить в туалет — писать хочется так, что аж режет, — задернуть шторы и снова лечь спать. Возможно, попить воды. Врач сказал, что мне нужно много пить, чтобы вирус скорее вымывался из организма.

Несложный план, вот только где бы найти силы на его реализацию?

Несколько минут я лежу в кровати, собираясь с духом. Прокручиваю в голове события этой ночи, морщась от отвращения и разочарования в человеке, которому так сильно доверяла. Впервые в жизни после секса я чувствую себя использованной вещью.

Я чувствую себя уже практически готовой начать двигаться, как слышу вибрацию сотового, лежащего на тумбочке рядом с диваном. Тянусь рукой к телефону, как ощущаю движение у себя за спиной.

Шок и неожиданность щедро впрыскивают адреналин в кровь. Где-то в глубине моего измученного тела словно хранился сундучок, резерв сил, и он мгновенно распахивается. Ярослав должен был уехать в шесть, в восемь у него уже построение.

Сейчас явно позднее шести утра. Я бы даже сказала, ближе к обеду.

Я не одна в квартире. Не одна!

На секунду я замираю, а потом резко сажусь и кидаюсь в сторону, дрожа не то от температуры, не то от ужаса.

— Привет! Котенок, ты чего пугаешься? Сюрприз! — на краю дивана в джинсах и рубашке сидит не кто иной, как мой бывший жених. Юрий Фишер собственной персоной. Человек, с которым мы чуть больше недели назад простились и расстались навсегда. За которого все это время болела моя душа, из-за которого мучила совесть. Я тру глаза, пораженно моргаю. Как такое возможно? У меня галлюцинации? Почему, блин, с Фишером?!

Он прекрасно выглядит, приветливо улыбается, как ни в чем не бывало, и показывает на огромного гребаного мягкого медведя в другом углу, букет цветов и коробку импортных конфет. — Как же долго ты спала! — тянет он. — Я не хотел тебя будить, но терпение почти лопнуло.

Нет, это не гриппозный бред. Его голос, его лицо. Все реально!

От шока я не удерживаюсь и кувыркаюсь с дивана на пол. Он кидается помогать, но я выставляю перед собой ладонь, останавливая его. Поднимаюсь сама, игнорируя боль в ноге, жмусь спиной к стене, пораженно разглядывая Фишера.

Тот тем временем берет мой телефон с тумбочки, хмурится:

— А кто такой Ярослав? — спрашивает, склоняя голову набок.

— Дай сюда! — мой истошный крик выходит хриплым, совершенно мне не свойственным. Я сама пугаюсь от истерики, которую слышу в собственном голосе.

Юра пугается, безропотно протягивает мне телефон, который я хватаю и отчаянно прижимаю к сердцу, которое колотится, стучит, как после марафона. Оно рвется из груди, оно разбито на миллион кусочков, когда я понимаю, что натворила. Сегодня ночью я изменила своему Ярику. Любви всей моей жизни. Я была с другим мужчиной.

Глава 31

— Что ты натворил?! Юра, что же ты наделал!! — мне хочется кричать и топать ногами, но сил хватает только жаловаться. Я пищу, как беспомощная жалкая мышь, роль которой мне никогда не подходила. Горло дерет невыносимо, мой организм меня предал, отключившись, и продолжает это делать.

Фишер соскакивает на ноги, вытягивается по струнке и бледнеет как полотно. А мне тошно! От него самого, от вседозволенности, которую он, судя по всему, чувствует!

— Тебе же было хорошо, — утверждает он, глядя в мои глаза. И я пораженно открываю рот. Картинки всплывают в памяти, и единственное, чего мне хочется, — это умереть на месте от воспоминаний о том, как "хорошо" было. — Сначала упрямилась, но потом расслабилась. Я так соскучился по тебе, Котенок мой. Я так обрадовался, что ты дома, будто ждешь меня. Лег рядом, а ты такая горячая, сладкая.

— У меня жар, Юра. Температура, — всхлипываю, заламывая локти. — Я не горячая, я больная. Ты меня изнасиловал. Этой ночью ты меня изнасиловал!

Он идет пятнами, не ожидал таких жестких и прямых слов от меня. Поднимает руки, чтобы успокоить, начинает торопливо объяснять:

— С ума сошла, Катька?! Какое насилие? Еще ментов вызови! Я приехал за тобой. Я все обдумал и понял, что не согласен тебя отпускать. Я буду за тебя бороться до последнего, я не отступлю.

Телефон с Яриком продолжал вибрировать у моего сердца.

— А ты меня спросил, хочу ли я, чтобы ты за меня боролся? — мои губы дрожат от отчаяния, а зубы стучат от жара. — Тем более после того, что ты сделал.

— Прекрати так говорить! — рявкает он, и я втягиваю голову в плечи, впервые в жизни пугаясь его. — Как я должен себя чувствовать, слыша такое? Я просто… я так соскучился, Кать. Мне так тебя не хватало! Я все утро тебя обнимал, мне впервые было хорошо за последние месяцы.

— Но я ведь не вещь, не плюшевый медведь, — киваю в сторону игрушки, — чтобы обнимать, когда стало грустно, — слезы струятся по моим щекам, когда я объясняю ему очевидные вещи. А когда он делает шаг ко мне с целью обнять и пожалеть, я предупреждаю: — Не подходи! — и бросаюсь в ванную, закрываюсь на защелку. Наконец плюхаюсь на унитаз, потому что мочевой в шаге от того, чтобы лопнуть.