Больно.Ru. Разорванное небо

Убийца Лорен и Дэна никогда не будет пойман. Я лежал какое-то время молча. Потом мысли обрели форму слов, и я сначала тихо, потом все громче и громче стал кричать: «Димыч – убийца! Его уже не поймаешь! Я в полном дерьме!»

– Что кричишь? – спросила вошедшая медсестра.

– Димыч убийца, но его уже не поймать. Он вознесся на небо, а я в полном дерьме! – поспешил сообщить я ей.

– Псих… – сказала медсестра и ушла.

Мои крики стали хрипами, потом шепотом. Я провалился во мрак, а когда очнулся, декорации поменялись. Я в больничной палате, только другой. На окнах решетки. Рядом сидит мама. Она вся в слезах.

– Димыч. Это он всех убил.

– Да, да, конечно, Марк. Мы знаем, – сказала мама и заплакала. Она плакала потому, что Димыча уже не поймать! Точно. Пришла медсестра, сделала мне укол. Веки стали тяжелыми, просто свинцовыми. Мама провела доброй рукой по моему лбу.

Я дождался, когда стихнут за дверью ее шаги, прокусил себе указательный палец и преодолевая чудовищную психотропную усталость, медленно вывел красным на белой стене никогда раньше не виданный мною знак. Черт знает откуда, но я знал, что на языке давно исчезнувшего народа он означает «возвращение».

Я беззвучно отделил его от стены, развернул, перенес в центр комнаты и, зажмурив глаза, полетел в это красное пятно, разрывая все встречающееся на своем пути – небо, облака, звезды. Полетел обратно в точку своего первого вздоха.

* * *

Когда небо обросло, наконец, решетками, мир стал привычен, ограничен и предсказуем.

2000 г.

Стихи

* * *

написать бы о чем-то хорошем.
ведь так хочется, о том, что на работе прет,
в принципе, и есть свет в конце тоннеля.
жизнь – вовсе не одно и то же,
такая разная, и летит, а не ползет еле-еле.
и… любовь есть, словно из космоса,
и дружба, несмотря на всякие мои косяки.
бывает жарко, но сегодня что-то холодно…
видимо, кондиционер или сквозняки.
пиво радует, и кофе заставляет просыпаться,
еще чуть-чуть – и год закончится, а за ним
совершенно новый,
и я буду упираться стараться,
чтобы он вышел лучше,
чем этот, откровенно хуевый…
а далее вообще сплошные светлые дни.
так утверждают мои пророчества…
главное, что мы не одни,
посреди вселенского одиночества.

* * *

мне немного грустно,
я человек-снег, я таю.
улыбаюсь искусно
и исчезаю.

* * *

живем вместе… умираем в одиночестве,
но всегда наедине с самим собой,
даже если одинаковые отчества,
один на один бой…

и утром, когда кофе ни хуя не будит,

опухшие веки пытаются разглядеть друга,
все, что было, и все, что будет…
это судьба, но на всякий случай возьми руку…

* * *

у простых людей простые запросы:
любовь-бабло-вино-папиросы.
немного моря, немного света,
наутро кофе, и два минета…
и я такой же, бля, зуб даю!
но мне чуть проще – я не курю!

* * *

больше воздуха! простите мне это чудо!
я выбрасываю на помойку!
всю старую посуду и посудомойку!
диван облезлый и торшер пыльный!
все – бесполезно.
я – сильный.
дневники-тетради, строчками ошибочные
дорожки,
здесь я был одинок, здесь просто пьян,
а в этот день болел и меня кормили
из ложки,
только память уже не может,
как не может вмещать мой дом
тонны одного и того же.
прочь, вон!

* * *

разбит весь мир на четыре кусочка,
тебе и мне. сыну и дочке,
рука сжимает маленький ключик,
от сердца дверца… и солнца лучик.

* * *