Больное место

— Вот мать спрашивает, когда мы Катю отдадим замуж. Говорит, что ей нравится этот Сева..

Валентина Ивановна сухо отозвалась:

— Не знаю. По-моему, Катя еще молода.

— Как же молода? — с искренним удивлением спросила старуха. — Я-то уже в ее годы… Да ты сама скольких лет замуж выходила?

Валентина Ивановна стала прикидывать. Вышло, что разница в возрасте была не так уж велика, а главное, Валентина Ивановна вспомнила, что и на ее пути стояли почти эти же самые препятствия: несогласие родителей, мнимое «легкомыслие юности», которое ей приписывали. Вспомнила она и то ощущение несправедливости, которое у нее тогда было из-за этого… И впервые Валентина Ивановна в мыслях благосклонно отнеслась к замужеству своей падчерицы.

Александр Петрович по случаю приезда матери хотел просидеть вечер дома но через час, когда все было обсуждено и повторялись уже высказанные ранее мысли, он надумал уйти. Валентина Ивановна сердито заметила.

— Мне кажется. — Валентина Ивановна пыталась остаться спокойной, но ей это не удалось, — мне кажется, что в день приезда твоей матери… да, твоей, а не моей… ты мог бы и остаться дома!

Но даже сорвавшись в гневный тон ссоры, Валентина Ивановна больше наблюдала за свекровью, чем смотрела на мужа. Она ждала, что старуха если не словом то хоть выражением липа обнаружит свою симпатию к сыну против нее, невестки. Аграфена Петровна, кряхтя, отошла в угол, к своим мешкам, и принялась для чего-то перебирать их содержимое. А когда ссора разрослась и Александр Петрович крикнул жене что-то очень резкое, старуха, не торопясь, вышла на середину комнаты, покачала головой и укоризненно сказала сыну:

— Ой, что это нехорошо как, Сашенька… Вы ведь люди городские, ученые, вам бы помягче надо… Да особенно с женой.

Валентина Ивановна в этот миг тяжело дышала от обиды и придумывала, что бы позлее ответить мужу. Поступок свекрови поразил и даже тронул ее. Она почувствовала, что может прослезиться. Мелькнула мысль: «Как глупо! Еще недоставало реветь, чтобы она подумала о нас черт знает что!..»

Александр Петрович, смущенный, покинул комнату. Произошла пауза.

Аграфена Петровна снова обратилась к своим мешкам. Только когда хлопнула входная дверь — значит, Александр Петрович все-таки ушел, — старуха произнесла:

— И ну его! Ты знаешь их, мужиков: покуда его дома держат, он все на сторону глядит. А отошли ты его завтра куда-нибудь, он как пришитый к юбке твоей будет сидеть…

— Да, но мне скучно без него… тоскливо… — ответила Валентина Ивановна.

— Как не тоскливо! Что ж я, сама не знаю?.. Иной раз цельную ночь не спишь: мужа дожидаешься. Его, может, дела домой не пускают, а может, и загулял где. И так тебе тревожно… Все думается: а ну, как обидит его кто, особенно по пьяному делу?.. А уж кругом все спят, только собаки во дворе брешут. А потом рассвет начинается. То темно было, а тут посерело все а избе, и так-то все некрасиво покажется, грязно, неуютно!.. А утром он и является — здрасьте, пожалуйста, тут как тут, целый и невредимый. И даже не пьяный другой раз. Такая уж наша бабья доля.

Валентина Ивановна промолчала, а потом заметила как бы невзначай:

— Видите, мама он еще пить стал.

Лицо у старухи сделалось серьезным.

— Пить? — переспросила она. — Это худо. Что же он, не дай бог, запойный? На работе пьет?

Предположения старухи были так далеки от того, что существовало на самом деле, что Валентине Ивановне вдруг стало ясно: печалиться решительно не о чем. Валентина Ивановна улыбнулась совсем безмятежно и поспешила успокоить старуху:

— Нет, мамочка, до этого дело не доходит Он вообще без компании и не притрагивается к вину.

Старуха вздохнула.

— Ну, это что… Я было испугалась. А так, я вижу, вы хорошо живете, ладно..

И Валентине Ивановне внезапно показалось, что старуха совершенно права. Действительно, жизнь шла хорошо и без особенных забот и тревог. Смягчившись окончательно, Валентина Ивановна заговорила со старухой о том. что вот надо бы послать Александра Петровича в дом отдыха: очень уж заработался, — купить кое-что из домашней утвари и прочее…

Александр Петрович вернулся поздно. Дверь ему открыла старуха и на вопрос, что слышно в доме, отозвалась шепотом:

— А что может быть слышно. Спят все.

— И Валюша спит?

— А то как же?.. Чего ей до петухов сидеть?

— Сердилась она на меня?

— Что-то не приметила. Часов до двенадцати мы с ней проговорили, все дела успели обсудить а потом и спать полегли…

— Ты у меня, мамаша, прямо ангел мира. — улыбаясь, сказал Александр Петрович и обнял мать.

Старуха, почти кокетливо поджав губы, заявила:

— Какой из меня ангел?.. Я вот чертям скоро достанусь на закуску…

— Ну-ну-ну, поживем еще! — отмахнулся Александр Петрович и пошел в спальню.

Уезжала бабушка не через неделю, как предполагала, а через две с половиной недели, «погулявши на Катиной свадьбе», по ее выражению. Провожали всей семьей. А Дуся, которая осталась дома, выбежала на улицу простоволосая и долго махала рукою вслед машине.

В пути и даже еще на вокзале все уговаривали бабушку:

— Ну, куда торопиться? Пожила бы еще у нас!