Больные люди

Когда они закончили убирать пыль, я налил полное ведро воды, добавил туда каплю моющего средства и начал усиленно, не упуская ни угла, мыть пол. Иногда Лена с Соней подходили ко мне, дабы помочь, но я, усталый после двух серьезных разговоров за сегодня, просил их в сторонке посидеть. Они, конечно, не обижались, но смотрели на меня обеспокоенно — видно, боялись, что я устану. Причём меня удивило то, что они не сидели и отдыхали, а всё время меня проверяли и каждые десять секунд спрашивали, как я, — будто я царевич Алексей, который каждый момент жизни может легко пораниться и умереть. Особенно волновалась Соня, которая так и ходила вокруг. А в один момент я увидел, как они обе сидят за столом на кухне, а Лена приглаживает Соне волосы. Моя сестра выглядела подавленной.

— Что случилось? — спросил я.

— Просто твоя сестра переживает. — сказала Лена. — Она говорит, что ты много работаешь и сильно устаёшь. Мы бы с ней сделали уборку, но ты себя не жалеешь.

Это уже вообще абсурд какой-то. Что значит «не жалею»? Неужели они ТАК сильно за меня переживают? Особенно моя сестра. Выглядела она так, будто я не уборку делал, а избивал себя плетьми. И я решил, что так продолжаться не может:

— Не волнуйтесь за меня. Я сегодня вообще не работал. Так что некоторая физическая нагрузка мне не помешает. — И, подумав, добавил. — Вы можете помыть в ванной и на кухне, а я домою гостиную.

Лена с Соней сразу расцвели.

— Вот видишь? — спросила меня Лена. — Лучше уж полагаться на нашу помощь.

Не понимаю я этих девушек. Может, из-за того, что почти не общался с представительницами прекрасного пола.

Впрочем, в чём-то они были правы: я действительно устал. Когда я закончил и вылил ведро с грязной водой в унитаз, я прилёг на диван. Я начал дремать, но в полудрёме вспомнил, что мне ещё работу доделать надо. Я взял ноутбук, быстро закончил работу и собирался было с чистой совестью заснуть, как вдруг Лена в коридоре, не обращаясь ко мне, сказала:

— Чёрт, её я, похоже, в квартире забыла…

Слово «квартира», словно выключатель, вернуло меня в сознание. Вспомнился разговор со следователем, когда он посоветовал проверить Ленину квартиру, и мои размышления по этому поводу по дороге домой. Я решил, что, видимо, другого шанса у меня не будет, встал и, подойдя к Лене, стоявшей в коридоре в пыльном фартуке, сказал:

— Что ты забыла? Я могу съездить и забрать.

Лена опешила от такого внезапного предложения с моей стороны и сказала:

— Да нет, не надо. Это может подождать.

— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. — ответил я.

Лена задумалась. Она поминутно хмыкала и смотрела в потолок, а затем, мило улыбнувшись, сказала:

— Да, ты можешь съездить.

Она дала мне свои ключи, и я, надев пальто и шапку, отправился в путь. Путь этот занял около полутора часов, и я понял, что Лена не зря волновалась из-за дальности своего дома в тот день, когда она первый раз ко мне пришла: до её дома пришлось добираться с тремя сменами травмаев и ещё минут двадцать топать пешком. Как же непрактично она выбрала работу, до которой такой извилистый путь. У этого, видимо, была какая-то определённая причина, может быть, даже не связанная с самой работой. И тут я вспомнил слова следователя: «…зачем ей с образованием хирурга идти работать в ту же компанию, где работаете вы?». Конечно, он подразумевал, что это из-за меня. Тогда, при разговоре, я отверг подобную мысль, но в момент, когда я преодолел путь до Лениной квартиры, я снова об этом задумался. А вдруг она настолько меня любит, что устроилась в одну со мной компанию? Ведь есть много легенд о безумных выходках, совершаемых людьми, ведомыми любовью. Да, там это делали мужчины, но женщины же тоже на много способны. Может, и на такое?

Я зашёл по лестнице и отыскал квартиру 44. Открыв её и зайдя внутрь, я обнаружил картину, достаточно сильно меня удивившую: полный порядок и чистота. Обои белые, потолок белый; пол, стол, стулья, полки — всё белое. Наверное, если бы в тот момент было светло, то я бы ослеп. Я разулся и, не снимая пальто, начал искать то, что Лена здесь забыла. Она дала указание найти бежевую коробку с круглой жёлтой этикеткой, на которой была какая-то немецкая надпись. При этом, что странно, содержание коробки она не раскрыла. Либо потому, что это меня не касается, либо потому, что там сюрприз для меня. А зная Лену, там, скорее всего, будет что-то страшное. Так что я надеялся, что меня это просто не касается. Помимо этих указаний, она дала ещё одно: не совать свои руки в верхний ящик комода.