Больные Ублюдки (ЛП)

Я не могу уйти. Куда мне идти? Я сломлен. Я больше не принадлежу нормальному обществу. Теперь я испорченный товар. Я - убийца.

Я поплелся обратно в домик, в котором нашел свою папку. Я открыл дверь и вошел, позволив ей захлопнуться за собой. Папки все еще лежали на полу там, где я их оставил. Я подбирал их, пока не нашел свой файл. Кусочки моей памяти медленно возвращались ко мне, но я все еще не знал, кто я такой. Не тот, кем я был на самом деле. Не без проверки имени на папке, а также в видеозаписи, которую я видел.

Я пролистал страницы, надеясь открыть больше того, кем я был, но ничего не всплыло в моём подсознании. Просто страницы вопросов о том, почему я считаю, что буду хорошим кандидатом для этой программы (лояльный, надежный, трудолюбивый - стандартные ответы, которые даются, чтобы произвести впечатление на потенциального работодателя). Ничего о моей настоящей семье. Ничего такого, что указывало бы на то, где я живу. Ничего полезного.

В приступе ярости я швырнул папку через всю комнату. Страницы вылетели и разлетелись по полу. Мне снова захотелось закричать, но я сдержался. Я был так зол, но не знал, на кого направить свой гнев. Неужели это они? Разве они виноваты? Должны ли они быть на его стороне? Большинство из них здесь уже мертвы, и я не помню, куда ходил на первые беседы и собеседования. Разве я виноват? Если бы не моя первоначальная жадность, я бы вообще не пошел на эту встречу. Я все еще был бы дома, где бы это ни было, со своей настоящей семьей, кем бы они не были. А как же моя настоящая семья? Неужели они не ищут меня? Может быть, они где-то там расспрашивают людей о моем местонахождении? Им вообще есть до этого дело? Они вообще живы?

Подавил тошнотворное чувство еще раз. Сдерживая это в себе.

Я снова опустился на колени. Я не был уверен, куда идти дальше (опять же), я устал. У меня голова пошла кругом от полученной информации и отказа от нее. Я снова начал плакать. Я только что узнал, что мир еще не кончился, и все же никогда не чувствовал себя таким одиноким. Еще одна слеза скатилась с моего левого глаза. Я вытер её рукой.

ЧАСТЬ ДВАДЦАТАЯ. До...

Тупик

Меня тошнило. Во рту у меня был свежий вкус человеческой плоти. Железный привкус крови, которая сочилась при первом укусе, казалось, навсегда запятнал мой язык. Но мысль о том, что я сделал с этим человеком, беспокоила меня еще больше. А еще мысли о том, что мы с Cестрой натворили, не забыв про Mаму и меня. Но я ошибался. Я - испорченный.

Отец говорит, что помощь придет. Он не знает точно, когда именно. Но что, если они все-таки не придут? Мы с Cестрой не можем продолжать в том же духе, как и Mама. Остальные, похоже, уже имеют вкус к плоти. Почти желают её. Она стала для них необходимостью. Где бы мы ни оказались, когда придет помощь, они – мы – не сможем продолжать есть человеческую плоть.

Интересно, захотели бы они измениться, если бы существовала возможность питаться нормальной едой?

Думаю, да.

Закрыв дверь ванной, я посмотрел на себя в зеркало. Я выглядел усталым. И не только от недосыпания, а вообще, я выглядел разбитым вдребезги. Плохая еда, недостаток сна, отсутствие физических нагрузок и солнечного света - все это накладывало свой отпечаток на мое тело.

Я положил нож на край раковины.

Я взял его на кухне, пока Mама и Папа не обращали на меня внимания - а это было почти всегда. Когда я это сделал, мой мыслительный процесс был ясен: отнести его наверх, зайти в ванную, провезти лезвием по всей длине запястья, постараться не закричать от боли. Ждать, пока моя жизнь покинет мое тело. Погрузиться в спокойный сон. Это был не первый раз, когда я думал о самоубийстве, но, несмотря на это, я все еще боролся с этим желанием. Когда я брал его, мой план казался таким простым, но теперь, когда я был здесь готов сделать это, я не был уверен, что смогу.

Меня остановил страх перед неизвестностью. Не зная, что ждет меня на той стороне, если вообще что-то ждет. Есть ли там ад? Если так, то я, конечно же, отправлюсь туда за то, что натворил. Будет ли это хуже, чем то, где я сейчас нахожусь? Может ли быть еще хуже? Мой разум сказал «да».

Я пошел против инстинкта и поднял нож. Я приложил его к запястью и закрыл глаза. Мой мысль заключалась в том, что если бы я не видел, что делаю, то не волновался бы так сильно. Я опустил лезвие вниз; достаточно сильно, чтобы почувствовать его на своей коже, но не настолько сильно, чтобы оно могло причинить какой-либо вред, кроме крошечного следа, который со временем исчезнет. Я перестал давить и, тяжело дыша, положил нож обратно на бок. Я не могу это сделать. Я не могу.

Ебись оно!

Стук в дверь заставил меня подпрыгнуть.

- Занято, - буркнул я.

- Поторопись! Мне срочно надо! – прогремел голос Oтца с другой стороны двери.