Больные ублюдки (ЛП)

Я пыталась придумать способ, как его развеселить. У меня не было другого выхода. Каждый день я экспериментировала со своей новой косметикой. Я красила глаза синим, щёки розовым, а ресницы покрывала толстым слоем туши. Я приклеивала сверху накладные ресницы и так ещё больше напоминала куклу. Кролик любил, когда я становилась похожей на куклу. Особенно ему нравились мои пухлые розовые губы. Он часто на них смотрел. И, когда он это делал, то облизывал свои губы.

От этого у меня становилось влажно между ног. Мне хотелось прикоснуться к себе, как тогда в ванной… и на кровати с Кроликом. Но после той ночи Кролик держался от меня на расстоянии. Он не гладил меня по щеке. Не обнимал меня, пока я спала. Он спал на полу рядом с кроватью, если вообще спал. Большинство ночей он просто сидел у стены, уставившись в пустоту. У него раздувались ноздри, руки сжимались в кулаки, а у меня разрывалось сердце. Я не знала, чем его расстроила. Я не хотела его расстраивать. Я хотела только одного — сделать его счастливым. Он был для меня всем.

Кролик развернулся ко мне спиной и накинул на себя свой удлиненный пиджак. Он не посмотрел в мою сторону. Когда он потянулся за тростью, а потом за ключами от Мустанга, я нахмурилась. Все наши вещи были уже в машине. Все, кроме моей куклы и косметики.

Я пригладила платье и откашлялась. Плечи Кролика напряглись. Я поднялась на ноги и почувствовала, как голой кожи моих бедер коснулся теплый воздух с улицы. Потом Кролик обернулся. Совсем как он, я откинула с лица упавшую на левое плечо прядь волос.

На меня устремился взгляд пасмурных глаз. Я посмотрела на его татуированную руку, крепко сжимающую украшенную кроличьей головой трость. Если бы этот несчастный кролик у него на трости был живым, его череп давно бы треснул, как яйцо. Кролик так сильно вцепился в свою трость, что у него побелели костяшки пальцев.

Я взялась за края платья и, глядя на него из-под ресниц, покачалась из стороны в сторону.

— Кролик, тебе нравится?

У него раздулись ноздри, глаза вспыхнули. Он провёл зубами по нижней губе, и я увидела, как заметно увеличилась выпуклость у него в штанах.

— Ммм, — пробормотала я, приближаясь к Кролику.

Он не шевелился, но следил за каждым моим движением. С каждым моим шагом его зрачки расширялись, и у меня учащенно забилось сердце. Я почувствовала между бедер знакомое покалывание; я знала, что ему понравилось то, что я сделала.

— Кролик, тебе нравится? — снова спросила я и остановилась прямо перед ним.

Я не могла оторвать глаз от его взгляда. Кролик всегда на меня так смотрел. Он пристально глядел и глядел на меня. Затем его глаза скользили вниз и впивались в бьющийся у меня на шее пульс.

— Твоя вена…, — шептал он мне, когда думал, что я сплю. — Твоя вена… такая толстая… такая налитая…

У меня замирало дыхание, и я крепко закрывала глаза, прикидываясь спящей. Я их не открывала, потому что знала, что произойдет дальше: прямо над этой веной застынут его губы. Моего пульса, словно перышко, коснётся его острый наперсток. Кожу овеет теплое дыхание, от которого по спине разольётся дрожь. Затем появится кончик его языка. Его влажный кончик идеально прочертит вену, ни разу не сбившись с пути. Кролик коснется выпуклости у него между ног, и из груди у него раздастся низкий стон. Скользя языком по моему горлу, он будет гладить её своей рукой вверх-вниз, все быстрее и быстрее, пока не замрёт и не захлебнётся своим дыханием.

Из-под прикрытых век я следила за тем, как он садился обратно к стене, у него из штанов виднелся его член, большой и длинный, от вида которого мне хотелось ерзать и извиваться. Я смотрела, как он закрывал глаза и вонзал себе в кожу заострённый наперсток. Вонзал его в вену на своём запястье… прямо в вытатуированные там часы, похожие на те, что он носил в кармане своего жилета. Из раны струилась кровь, и он растирал ее по губам, по пухлой плоти, красной и чувственной. Его язык медленно и осторожно скользил по крови, пробуя ее на вкус и… наслаждаясь.

Мне хотелось, чтобы это была моя кровь.

Хотелось, чтобы он точно также попробовал на вкус меня.

Хотелось слиться с ним вот так — кровь с кровью.

Раствориться в нём.

— Чёрт, Куколка, — прохрипел Кролик, вернув меня в реальность.

Я пыталась унять жар и остудить пылающие щеки. Но от взгляда его серебряных глаз они вспыхнули еще сильнее. Он протянул руку, его ладонь замерла, почти коснувшись моего левого глаза.

— Римские цифры, — прошептал он.

Я кивнула и улыбнулась несмотря на то, что от его пронзительного взгляда у меня дрожали ноги.

— Я нарисовала их для тебя, — произнесла я и указала на часы у него на коже. — Мы — Больные ублюдки. Тик-так, Кролик. Теперь мы под стать друг другу. Кролик и Куколка…охотящиеся на плохих людей, дни которых уже сочтены.

Я постучала по часам, нарисованным вокруг моего левого глаза черным косметическим карандашом.

— Тик-так, Кролик. Отныне и навеки, тик-так.