Больные ублюдки (ЛП)

Она мне поклонялась. Мне, своему Богу, своему господину… тому, кому она теперь принадлежала всецело и окончательно. Она рыдала и рыдала, оседая на пол. Но я просто не мог этого вынести. Не мог видеть ее жалкой и униженной.

Моя Куколка не была какой-то грёбаной рабой.

Она была моей богиней, моим чертовым солнцем.

Я наклонился и приподнял пальцем ее подбородок, велев ей посмотреть на меня. Ее глаза были опущены, и она покорно подчинилась моему прикосновению. Я покачал головой. Жадно ловя взглядом каждое мое движение, Куколка ждала, терпеливо ждала, когда я заговорю.

— Королева ни перед кем не преклоняется, — произнёс я, и Куколкино лицо прояснилось.

Оно засияло светом и живыми красками.

Куколка была создана для ярких цветов.

Наклонившись, так что наши глаза оказались на одном уровне, я добавил:

— Особенно перед своим королём.

Куколка порывисто вздохнула и прыгнула в мои объятья. Она поцеловала меня, впившись губами мне в рот. Обхватив меня за шею, она целовала меня и целовала. И не отпускала до тех пор, пока вдоволь мною не насытилась.

Моя кукольная королева в синем платье.

Я держал ее, пока она не отстранилась. Ее глаза широко распахнулись, и дыхание стало частым. Она отпустила меня и встала на ноги. Куколка молча подошла к распластанному на полу убитому Бармаглоту. Сняв у него с шеи галстук, она окунула ткань в растекшуюся вокруг него кровь и принялась выводить на стене буквы. На этот раз «БОЛЬНЫЕ УБЛЮТКИ» были написаны тёмно-красным, написаны его кровью. Его кровь в уплату за преступления, которые он совершил за все эти годы. Куколка потянулась к его плечу и выдернула мой клинок. Она достала из корсета промокшую карту и положила её ему на лоб.

Туз червей.

Куколка уставилась в его лицо, застывшее теперь в маске смерти. Она стояла так несколько долгих минут. Потом повернулась ко мне.

— Это тебе, — произнесла она и вручила мне мой клинок.

Я вложил его в трость, не удосужившись очистить.

Мне хотелось, чтобы кровь Бармаглота подольше украшала лезвие моей трости.

— Я устала, — внезапно объявила Куколка, и в ее сладком голосе мелькнул проблеск какой-то новой грусти.

Она взяла меня за руку. Ее пальцы все еще не согрелись.

— Пойдем, Кролик. Я больше не хочу здесь оставаться.

Куколка потянула меня к двери, но я провел ее через дом. Мы быстро приняли душ в обнаруженной наверху ванной комнате, смыв с кожи загаженную кровь Бармаглота. Мы выстирали свою одежду, не волнуясь о том, что потом она будет влажной. Снаружи стояла жара. Мы бы быстро обсохли.

Когда мы закончили, я привел ее к машине. Мы отъезжали от дома в полной тишине, не включая музыку. Куколка свернулась калачиком на заднем сиденье, завернувшись в мой пиджак. Прошло всего несколько минут, и она провалилась в сон.

Пока я ехал, то смотрел на нее чаще, чем на дорогу. Она попросила меня отвезти ее прямо в мотель. Но мы направлялись в другое место. Куколка в любом случае заслужила то, что я собирался для нее сделать. Но после сегодняшнего вечера я позабочусь о том, чтобы она была от этого в полном восторге.

Однако ее восторг — ничто по сравнению с тем, в какой восторг она приводила меня.

У меня внутри все сжалось, когда я увидел, как во сне она изо всех сил вцепилась своими тонкими ручками в мой пиджак. Она поднесла его к носу и вдохнула. И когда на ее губах блеснула легкая улыбка, моё сердце просто рассыпалось в пыль.

Прислушиваясь к ее глубокому дыханию, я не мог думать ни о чем, кроме того, что случилось сегодня вечером. О том, как я чуть её не потерял. Для меня было очевидно, что если она умрет, я непременно последую за ней.

Без Куколки не было никакого Кролика.

А без Кролика не было Куколки.

Пока я ехал к месту назначения, то практически не сводил с нее глаз. Моя маленькая кукла, сломанная, но не настолько, чтобы ее нельзя было починить.

И я являлся единственным кукольным мастером, чья квалификация позволяла произвести такой ремонт.

*** 

Я отошел в сторону и окинул взглядом открывшийся передо мной вид. Я сделал глубокий вдох и провел руками по волосам. Поправил свой новый костюм и галстук, которые достал из багажника. Я покачал головой, смеясь над тем, какого хрена я делаю.

Затем я взглянул на Мустанг. Мои глаза скользнули к спящей на заднем сидении блондинке. И я понял.

Для нее.

Всё это для нее.

Для моей храброй маленькой защитницы.

Я открыл багажник. Спереди стоял ее проигрыватель. Я нажал на кнопку воспроизведения, зная, что песни идеально подойдут для такого момента. Воздух наполнила медленная музыка. Скрытый за распахнутой крышкой багажника, я помедлил. Закатал рукава рубашки и запрокинул голову. Я взглянул на раскинувшееся надо мною небо… и улыбнулся.

У нее будет именно то, чего она так хотела.

Приблизившись к заднему сиденью, я наклонился и погладил Куколку по щеке. С лёгким стоном она поёрзала, но не проснулась. Улыбнувшись ее упорству, я снова погладил ее по щеке и прошептал:

— Куколка?

Она натянула себе на плечи мой пиджак. Поэтому я попытался снова.

— Куколка, милая, — уже громче проговорил я.