Больные ублюдки

Его голос был низким и твердым. Я знала, что Кролик раздражен. Знала, что он злится. Он вел себя точно так же, как тогда, когда мы ехали к Чеширскому Коту. Только сегодня, он ни на секунду не оставлял меня одну. Куда бы я ни пошла, он следовал за мной. Он был со мной, когда я принимала душ, прикасался к моему лицу и гладил по волосам. Я красилась, сидя у него на коленях. И теперь его рука неизменно лежала у меня на бедре.

Не знай я его лучше, то решила бы, что моему Кролику тоже страшно.

— У тебя есть нож и пистолет, — продолжил он. — Я все время буду рядом.

У него раздулись ноздри.

— Я не позволю ему причинить тебе вред.

Не знаю, почему, но у меня задрожала нижняя губа. Я взглянула на лежащую у меня на колене руку Кролика, и у меня в глазах всё поплыло. Затем я снова посмотрела на зажатую у меня в руках карту. Бармаглот ничем не отличался от других плохих людей, которых мы убили. Но в то же время он был совершенно другим. Потому что был тем, кто причинил Эллис больше всего зла.

Я знала, что вне всяких сомнений, она боялась его как никого другого.

Эллис затихла у меня в голове. С тех пор, как я сказала ей, что мы уже в пути, но сначала нам нужно разделаться с Бармаглотом, она больше со мной не разговаривала. Но я ее чувствовала, она пряталась у меня в сознании. В темноте. Испугалась и притаилась в месте, где Бармаглот не сможет снова ее найти.

Потому что он хотел навредить Эллис. Он всегда хотел очень сильно ей навредить. Совсем как когда Эллис была ещё маленькой, он причинял ей боль… а потом еще и ещё. Снова и снова, не обращая внимания на то, что она плакала. Не обращая внимания на то, что ей хотелось, чтобы Хитэн ее утешил. Бармаглот мучил ее и мучил, пока Эллис не оказалась в заточении за той жуткой дверью… в темном лесу, полном злобных тварей и безумных кошмаров.

Кролик взял меня за руку. Из моих глаз скатилась слеза и упала ему на ладонь. Кролик молча поднес к губам мою руку. Я затаила дыхание, потрясенная тем, что он может быть со мной таким нежным и ласковым.

А потом он поцеловал меня. Его губы, такие мягкие и пухлые, поцеловали тыльную сторону моей ладони. И как только его драгоценное дыхание легко коснулось моей кожи, весь лёд у меня в груди бесследно растаял. Затем он опустил наши руки мне на колени. Он не произнес ни слова, но я уверена, что тогда момент был бы испорчен пустой болтовнёй.

Молчание всё мне сказало. Мой Кролик меня любит. Он никогда этого не говорил, но я всё почувствовала. И сейчас этого было достаточно.

Я сжимала его руку до того самого места, где жил Бармаглот. Когда мы въехали в город, в котором он укрывался, я почувствовала в воздухе запах соли. Проезжая по тихим улицам, я увидела море.

— Где мы? — спросила я.

— В Дель-Рио, — ответил Кролик и снова замолчал.

Мы очень долго ехали, потом Кролик свернул с шоссе. Мы мчались по проселочной дороге, пока, наконец, не оказались на берегу. Я ахнула от такой красоты. Не успела я об этом сказать, как Кролик спросил:

— Как ты планируешь его убить?

Я опустила взгляд на наши сцепленные руки.

— Я… я не знаю, — я посмотрела на сверкающую в лучах солнца голубую воду. — Я хочу заставить его заплатить.

Я глубоко вдохнула.

— Бармаглот — худший из всех нехороших мужчин. Даже хуже, чем Король Червей, потому что он навредил Эллис больше всех остальных. На долгие годы запер ее за дверью и оставил там в полном одиночестве.

На глаза снова навернулись слёзы, и я моргнула.

— Эллис сказала мне, что он помог избавиться от ее Хитэна.

Кролик замер. Его пальцы почти до боли сжали мне руку.

— Бармаглот сделал так много гадостей, что мне и Эллис кажется, что он должен умереть в самых жутких муках. Но…

— Но что?

— Но я просто не могу ничего придумать. По какой-то причине, в случае с Бармаглотом мне ничего не приходит в голову. Не знаю, почему. У меня в мыслях сплошной туман.

Кролик ласково погладил меня по щеке. Я нахмурилась. Это был уже второй раз, когда Кролик нежно ко мне прикоснулся.

— Кролик? — спросила я, не понимая, о чём на самом деле спрашиваю.

— Ты просто его убьешь, — сказал он. — Никакого баловства. Ты зайдешь туда. Выберешь оружие и убьёшь его. Не дай ему тебе навредить. Просто убей. А потом…

Он закрыл глаза.

— Останется всего один, — закончила за него я.

Он открыл глаза и кивнул.

— Кролик? — я крепче сжала его руку и оглянулась на воду.

Она была такой безмятежной.

— Мы ведь совсем рядом с его домом, да?

Кролик напрягся, но снова кивнул.

— Он примерно в десяти минутах езды отсюда.

Я глубоко вдохнула ртом и выдохнула через нос. Не знаю, сколько ещё мы так сидели в машине, глядя на воду, но, когда высоко в небе пролетела птица, я повернулась к Кролику.

— Я готова, — заявила я, услышав в своём голосе дрожь.

В третьем акте своего неожиданного рыцарства Кролик наклонился и поцеловал меня в губы. Почувствовав такое лёгкое и ласковое прикосновение его губ, я чуть не лишилась сознания. Не было никакой крови. Никаких укусов и грубости, просто нежность и умиротворение.

Это покорило мое сердце.

Не убирая с моей щеки руку, он отстранился.

— Кролик, — тихо прошептала я и распахнула глаза.