Больные ублюдки

Он сбросил с плеча ладонь дяди Сэмюэля. Дядя Сэмюэль вцепился Хитэну в руку, но Хитэн высвободился из его хватки и убежал. Он подбежал ко мне и обнял. Я изо всех сил стиснула его в объятиях.

Он дрожал.

Его дыхание было сбивчивым.

Я глубоко вдохнула…Хитэн. Внешне он мог измениться, но пах все равно как мой Хитэн.

Тёмный. Единственным словом, каким я могла бы описать его запах, было слово «темный».

Он отстранился и посмотрел вниз. Взглянув на мои бедра, его глаза широко распахнулись, и его затрясло еще сильнее. Он очень разозлился. Я прислонилась к нему и посмотрела туда, куда он глядел. Все было красным. Гольфы сползли к лодыжкам, прямо на мои новые ботильоны, но вся кожа у меня на ногах была красной.

Когда я поняла, что вижу, мне стало нечем дышать.

— Кролик, — удалось прошептать мне. — Это… это что, кровь?

У меня закружилась голова. Кролик повернулся и толкнул меня к столу моего папы. Мне необходимо было передохнуть, и я присела на край. Он встал передо мной. Загородив меня от папы и дядей. Я заглянула ему за руку, чтобы посмотреть, что там происходит.

— Я хочу их обоих, — услышала я голос дяди Лестера. — Я хочу их одновременно. К черту покер, я заплачу любую цену, лишь бы их заполучить. Да вы только посмотрите на них… как он ее любит. Защищает её. Как её к нему тянет. Они словно магниты.

Он покачал головой.

— Я годами наблюдал за тем, как они сближались. Вам и не снилась такая связь, — он втянул в рот нижнюю губу. — Представьте, какими взрывоопасными оказались бы всего десять минут наедине с ними… Знаете, мне нравится сопротивление. Когда на всё готов, согласен и способен, это такая скукотища.

Из груди у Хитэна вырвался сдавленный звук. Тогда к нам направился мой папа. Я спряталась Хитэну за плечо. Я напряглась. Сейчас мне папа не очень нравился. Он позволил дяде Джону причинить мне боль.

— Отойдите, — прорычал Хитэн. — Трахайте меня, сколько влезет, но ещё хоть раз к ней прикоснетесь, и я вас всех прикончу. Никому не трогать Куколку.

Папа остановился, и все мои дяди тоже… и тут все они начали смеяться. Мне было больно слышать их громкий смех; мне было жутко видеть их раскрытые, хохочущие рты. Я хотела, чтобы они замолчали. Хотела, чтобы они перестали смеяться над моим Кроликом. Я зажала уши руками и попыталась заглушить смех.

— Уйди с дороги, Хитэн. Сейчас вы оба немного повеселитесь с дядей Лестером.

— Возьмите меня. Ее не трогайте, — Хитэн подошел ко мне так близко, что его спина прижалась к моей груди. Мне не понравилось, как пахла его спина. Она снова пахла дымом… совсем как мои дяди.

Совсем как дядя Джон.

— Последний шанс, мальчик, — предупредил Хитэна мой папа. — Не зли меня. Всё это благородное дерьмо восхитительно, но бесполезно.

И вдруг из другого конца комнаты прямо на Хитэна набросился дядя Эрик. Хитэн потянулся назад и провел ладонью по столу. Он что-то оттуда взял. Как только дядя Эрик схватил Хитэна за черные волосы, чтобы оттащить его от меня, Хитэн вскинул руку и сделал что-то с шеей дяди Эрика.

У меня закрылись глаза. Я не увидела, что сделал Хитэн. Я услышала хрипы и глухой стук, и Хитэн больше ко мне не прижимался. Я потерла веки и открыла глаза, а когда я взглянула вниз, то увидела, как Хитэн кромсал горло дяди Эрика…его грудь… живот. Кровь потоком хлынула вверх и забрызгала мне лицо, теплая жидкость потекла по моим щекам.

Черная одежда Хитэна покрылась красным, как и его лицо, руки и каждый сантиметр открытой кожи.

Папа с дядей Лестером кинулись вперед и оттащили Хитэна от дяди Эрика. Увидев, что они ударили моего Кролика, я закричала… они били его снова и снова. Хитэн выронил то, что держал в руке, и я поняла, что это за окровавленный предмет. На полу лежал папин нож для писем, тот самый, на котором было выгравировано изображение короля червей. Папа вместе с моими дядями очень любил играть в покер. Из-за них у нас в доме всегда валялись карты. Черви были любимой мастью моего папы.

Я опустила взгляд на лежащего на полу дядю Эрика и, присмотревшись к нему повнимательнее, громко вскрикнула. Он не шевелился, его глаза были открыты и смотрели на потолок. Он не моргал. Из его шеи лилась кровь.

— Кролик! — я почувствовала, что слезы сильнее хлынули по моим щекам. Он был мне очень нужен. Я хотела его защитить. Хотела сделать всё возможное, чтобы ему не причиняли боль.

— Кролик…, — зарыдала я, увидев, как он борется, чтобы вернуться ко мне. Он замахивался на моего папу, дядей, но так и не смог вырваться.

— Куколка… Кукол…ка…, — прохрипел он, когда дядя Джон сдавил рукой горло Хитэна. Хитэн не мог говорить, но ни на секунду не отводил от меня глаз. Я протянула к нему руку.

Папа подбежал к стоящему рядом со мной телефону. Он сделал звонок, повесил трубку и вернулся к Хитэну, который все еще боролся с рукой дяди Джона.

— Ты облажался, парень.