Болонская кадриль. Очаровательная идиотка. Последняя сволочь

— Однако гораздо больше, чем судебных преследований, я опасаюсь того, что вами займутся подручные Войддинга. Алландэйл — опасный тип… и даже очень…

— Ну, если он захочет подраться, я — не против!

Капитан пожал плечами.

— Как будто вы не знаете их методов… Вспомните, что случилось с моей дочерью!

— Пусть только попробуют тронуть Морин — всех перебью!

— Если успеете… — Мелфорд вздохнул. — Жаль, что мозгов у вас не так много, как мускулов, Пат. Ну, да ладно, пойду повидаю Мэла Войддинга и попробую уладить дело. Мне было бы чертовски неприятно тащить Морин в морг для опознания вашего трупа.

— Унижайтесь, коль вам это по вкусу, капитан, а я не намерен просить этих людей ни о чем!

— Стало быть, придется сделать это за вас. А впрочем, нужно же, чтоб продажный полицейский приносил хоть какую-то пользу, не так ли?

Лейтенант молча смотрел Теду вслед. Он окончательно перестал его понимать. Чего ради капитан так унижается? Ведь если бы он остался таким, каким был до своего несчастья, вдвоем им, быть может, удалось бы очистить город. В конце концов, вряд ли Мелфорд любит близких больше, чем он, Пат, свою Морин. Тогда в чем же дело? Полицейский не имеет права действовать в зависимости от личных чувств, иначе он вообще ничего не добьется… Гнусно, конечно, когда бандиты убивают вашу дочь… От одной мысли, что те могут приняться за Морин, лейтенанта прошиб холодный пот. Может, все-таки лучше отправить ее в безопасное место на всякий случай? Потому что ведь он, лейтенант О'Мэхори, ни за что не склонится перед Мэлом Войддингом — слава Богу, он не из породы всяких тедов мелфордов!

Меж тем в стане Войддинга царила изрядная суматоха, и нельзя сказать, чтобы Мелфорда приняли с распростертыми объятиями. Даже Моска встретил его не самой любезной фразой:

— Ваш ирландец начинает здорово действовать нам на нервы, Тед.

— Он верит в правосудие.

— Любой человек имеет право быть дураком — это его личное дело, но когда он принимается колотить моих людей или шьет им обвинение в убийстве — это уже никуда не годится!

— Так, по-вашему, Тонала неповинен в смерти Росли?

Макс изобразил на лице величайшую обиду.

— Уж не сомневаетесь ли в этом и вы, капитан?

— Конечно, нет, иначе мне пришлось бы поверить, будто он действовал по вашему приказу, а я глубоко убежден, Макс, что вы не способны не только совершить убийство, но и толкнуть на это другого.

— Как хорошо вы меня знаете, дружище! Приятно все-таки, когда тебя понимают…

— Я тоже так думаю.

— А что бы вы сказали, если бы я вам предложил долю в прибылях моей прачечной?

— Поблагодарил бы.

— Что ж, мы еще потолкуем на эту тему. Ладно?

— В любое время.

— Вы мне нравитесь, Тед. Пойдемте, я отведу вас к боссу. Вы знаете, что Чак в больнице?

— Неужто так плох?

— Ирландец и вправду сломал ему нос, а еще кто-то из ваших ребят врезал по челюсти башмаком, так что там тоже трещина. Довольно странные приемчики для служителей закона, а? Заметьте, что сам я, между нами говоря, не особенно сержусь… С этого верзилы Алландэйла и в самом деле стоило немножко сбить спесь… Только пусть ваш ирландец побережется, когда Чака приведут в порядок!

На сей раз Мэл не был занят изучением своей драгоценной коллекции. Как только Моска ввел в комнату полицейского, главарь банды заорал:

— Это еще что такое? Рехнулись вы там все, что ли, в своей проклятой полиции? Устраивают выпады против меня! Избивают моих людей! Портят мое представление! Да за кого вы себя принимаете, кучка жалких шестерок?

— Ребята завелись из-за смерти Джорджа Росли.

— Отстаньте от меня с этим старым дураком! Он получил только то, чего заслуживал! Тот, кто смеет противиться Мэлу Войддингу, должен ожидать хорошего урока!

— А вы не находите, что старика проучили слишком жестоко?

— Не спорю… но это несчастный случай. Вам отлично известно, Мелфорд, что я всегда по возможности избегаю крайних мер… Но, в конце-то концов, если тебе семьдесят два года, какого черта петушиться и лезть в драку? И в любом случае ваш ирландец не имел права так себя вести!

— Я ему уже сделал замечание!

— Вот как?

— Честное слово.

— Слушайте, а вы не издеваетесь надо мной? «Я ему уже сделал замечание!» И вы воображаете, будто этого достаточно? Вот что, Мелфорд, имейте в виду: я намерен устроить вашему проклятому лейтенанту хорошенький судебный процесс и клянусь вам, я заставлю выгнать его из полиции! И мне тысячу раз плевать, нравится это мэру или нет!

— Будьте осторожны, Мэл… После смерти Росли весь Стоктон-Сити настроен против вас. Показательный спектакль, в котором ваши головорезы будут играть кротких ягнят, обиженных злым полицейским-волком, может окончательно вывести людей из терпения, привлечь внимание губернатора… Как бы дело не докатилось до Вашингтона… Подумайте об этом. Продажность судьи Хэппингтона известна решительно всем…

Войддинг рассмеялся.

— До чего забавно слушать ваши рассуждения о чужих грехах, Мелфорд!

— Отбросы общества лучше, чем кто бы то ни было, знают истинную цену друг другу, — холодно пояснил капитан.

Мэл взглянул на него почти с восхищением.

— А вы, по крайней мере, человек без комплексов!